копеечный и есть в каждом саду. Правда, мелкий и не такой красивый, как был в прошлый раз. Но ничего.

А вот орехи можно в октябре запасти впрок. Да хоть среди школьников дать клич, что принимаем орехи, от 50 ₽ за килограмм. Нищие ученики, как саранча, все орехи в округе всосут и принесут нам. А потом можно организовать сбор фундука.

Вот же время какое дурацкое! Не будь у меня памяти взрослого, я думал бы — обычное время, теперь же понимал, что нет. Оно интересно и одновременно ужасно дефицитом всего, который через год-два закончится. А пока можно было продать даже гальку аквариумистам.

Иван Павлович пообещал привезти заказанное прямо к бабушке, груши по триста, виноград по двести, а я дал обязательство брать товар в таком объеме через день, чтобы бригадиру было не сильно напряжно ездить. Одна только была проблема: дополнительный поезд ходил до пятого октября, а потом останется только тот, где работает тетя Таня, а он идет через границу с Украиной, и большую партию товара не провезешь.

Но ничего, пока все идет по плану, а забегать вперед и нервничать о неслучившемся рано.

Едва повесив трубку, я набрал деда и пообещал товар через три дня. То есть восемнадцатого он может начинать торговлю, а мы стартуем двадцатого, и у него будем двадцать второго — сможем подстраховать. Двадцать третьего мы гостим в Москве, двадцать четвертого — назад. Двадцать шестого утром мы дома.

А двадцать восьмого толстяк Тим уезжает в свой Саранск. Надо его проводить, а накануне вручить подарок — такой, чтобы и нас помнил, и не бросал физкультуру, и следующим летом приехал худым и наглым. Он и так здорово похудел и более-менее научился общаться, уже не был приторно-навязчивым. Устроить ему репетицию, что ли? В ролях показать, что надо говорить, а что не надо?

— Парни, вы сейчас в подвал? — спросил Леонид Эдуардович. — Может, чаю выпьем?

— Спасибо, — поблагодарил я, — но нам толстого надо воспитывать. Учить, как правильно общаться, чтобы ему жилось легче.

— Ну бегите, — благословил он нас.

Толстый был на месте, подсказывал Яну, как обыграть Илью. Вскинул голову и замолчал. Мы молча подошли к нему и уставились в упор. Он поднялся, его глаза забегали.

— Я… ну… нельзя, да? — Руки толстяка скользили по бокам вверх-вниз, словно он вытирал ладони. — Извините.

Я взял его за руку и отвел в сторону — он поплелся, как на эшафот. Ян подорвался идти с нами, но Илья жестом остановил его и тоже подошел к толстяку.

— Ну кто так делает?

Он растерянно захлопал ресницами, не понимая, чего от него хотят.

— Можно тебя пнуть? — холодно спросил я, сделав свирепый взгляд. — Ну⁈ Подставляй зад.

Губы толстяка задрожали.

— Парни, вы чего, а? Что я такого сделал?

Мне и правда хотелось его пнуть — за то, что он такая размазня, но я сжал кулаки и спросил:

— Да, что ты сделал? — Он опять не понял, пришлось объяснить: — Ничего ведь, да?

— Ага, — радостно закивал он.

— Значит, и пинать тебя не за что, так?

— Так. — Толстяк переводил взгляд с меня на Илью, не понимая, чего от нас ожидать.

Я заорал:

— Тогда какого хрена ты позволяешь с собой так обращаться? На тебя несправедливо наехали, а ты вместо того, чтобы отстаивать себя, начал блеять.

— Но вы же… друзья.

Теперь я сказал уже спокойно:

— Мы — друзья, потому я сейчас пытаюсь тебе показать, как делать не надо. Друзья никогда не наедут просто так и не станут унижать, понял?

Он кивнул, потупившись и засопев. Илья спросил:

— А теперь вопрос: как нужно было поступить?

Я шагнул к нему и толкнул в грудь.

— Что надо сделать, а?

Толстяк попятился, усиленно соображая, что делать дальше.

— Жирная шваль! Опарыш. Что. Надо…

И тут до Тимофея дошло, он остановился, расправил плечи и гаркнул:

— Да иди ты нахрен!

— Вот! — обрадовался я, а Илья зааплодировал.

Я снова попытался толкнуть его, но толстяк толкнул меня так, что я чуть не улетел. Воодушевившись, он попер на меня, меча глазами молнии. Аж холодок по спине пробежал — в Тиме был центнер решимости!

— Все, Тим, хватит. Мы тебя провоцировали, — объяснил Илья. — В нашем клубе место только сильным. Каждый раз, когда кто-то наедет, вспоминай этот момент.

— Никто не имеет права с тобой так обращаться, — напомнил я. — Но они этого не знают, а ты должен объяснить. Пока я здесь, мы будем тебя провоцировать, чтобы у тебя выработалась правильная модель поведения, так что не обижайся.

— Спасибо, — кивнул толстяк и вдруг всхлипнул, перевел на меня преданный влажный взгляд и забормотал: — Спасибо! Вы настоящие друзья! Никто столько не делал для меня! Никогда.

Друзья затаив дыхание наблюдали за нами. Как только псевдоконфликт исчерпал себя, они отвернулись и занялись своими делами.

Завтра мне предстояла поездка в соседний приморский город с кофе, поиск новых точек сбыта и проверка старых. Если не очень повезет, то и послезавтра, но к тренировке я рассчитывал вернуться, ведь нам нужно быть готовыми отстаивать свое место под солнцем.

А сегодня у меня был прекрасный теплый летний вечер. Солнце готовилось ко сну, но камни еще хранили тепло, и безумно хотелось плюхнуться в море, смывая бесконечно хлопотный день.

— Народ! — крикнул я. — Айда со мной на море!

Друзья! Финал и далее — в субботу. Будут три главы подряд. И, пока хватит сил, прода — каждый день в течение недели так точно, дальше — как пойдет.

Эпилог

26 августа 1993 г

Если не надо на учебу или работу в сентябре, то самое лучшее время года на любом южном курорте — последние числа августа. Мир будто бы замирает, не желая отпускать летние деньки, народ разъезжается по домам, и море вздыхает облегченно, наслаждаясь короткой передышкой между набегом шумных семейств с детьми и паломничеством любовников и пенсионеров, которые предпочитали отдыхать в сентябре.

Обычно в конце августа начинались дожди, но в этом году конец лета выдался адски знойным. Во всем должно быть равновесие, и в ноябре погода возьмет плату за это лето, обрушит на побережье бешеный ураган, разобьет суда, заморозит бездомных. С дома Ильи сорвет крышу, но благо