Шрифт:
Закладка:
Повернувшись назад, я моргнула.
— Тебе не нравится?
Он скорчил гримасу, ясно говорящую «нет».
Почему это имеет для меня значение?
Я положила платье обратно, и когда достала коричневое платье длиной до колен с юбкой-карандаш, он одобрительно поджал губы.
— Хорошо, — произнесла я, забирая его с собой в ванную.
Быстро приняв душ и открыв дверь ванной, чтобы выпустить пар, я прислушалась к разговору моего сына со своим отцом.
— Почему ты называешь маму деткой? Она не ребенок. Она леди.
— Ну да, — объяснил Твитч. — Это ласковый термин.
ЭйДжей не расслышал его.
— Что такое лайковый термит?
Твитч подавил смешок.
— Ласковый термин — это обращение к тому, о ком ты очень заботишься. И я называю твою маму так, потому что я люблю ее и хочу, чтобы она была в безопасности, и я бы сделал все, чтобы защитить ее. — Он сделал паузу. — Ты понимаешь, приятель?
— Да, — ответил ЭйДжей. — Я понимаю.
Я улыбнулась про себя, выходя из ванной и проверяя время. Взволнованно вскрикнув, я бросилась в свою комнату и вышла, подпрыгивая на одной ноге, пытаясь надеть туфли, не упав.
— О, черт. Я опаздываю. — Схватив свою сумку, я крикнула: — Мне нужно бежать. Люблю тебя, милый. — Я остановилась у двери, улыбаясь моему маленькому мужчине. —Увидимся после школы.
Именно тогда ЭйДжей ответил:
— Я тоже люблю тебя, детка.
И последовавшая за этим тишина была абсолютно ужасающей.
Не в силах остановиться, я начала смеяться над явным ужасом на лице Твитча. Он посмотрел на меня с выражением, которое кричало: «Помогите!» Я покачала головой, все мое тело дрожало от сдерживаемого веселья.
— Я не буду объяснять ему, что не так в этой фразе. Это все на твоей совести. — Я открыла дверь и вышла, задыхаясь от веселья. — Развлекайся сам!
Я смеялась всю дорогу до работы.
***
Линг
Я чувствовал себя так низко, что имело смысл только подниматься вверх.
Надвигалась буря. Бушующий шторм, который должен был стоить жизни. И его вздымающиеся ветры выбили из меня здравый смысл.
С момента телефонного звонка прошло три дня.
Телефонный звонок, который разрушил меня.
Не спавшая три гребаных дня, я ехала молча, и мне даже в голову не приходило задуматься, как, черт возьми, я все еще функционирую после того, как бодрствовала целых семьдесят два часа. Удар, который я получила ранее, вероятно, был причиной того, что мое сердце так сильно билось, не давая успокоиться.
Я не плакала. Нет. Я бы не заплакала.
Ни один мужчина не стоил моих драгоценных слез. За все свои годы я никогда не считала себя настолько глупой, чтобы клюнуть на подобную чушь.
И все же я была здесь, сломленная.
Как самая крутая стерва на этой стороне полушария, я считала себя невосприимчивой к обаянию таких мужчин, как он.
Как я могла быть такой глупой?
Моя губа скривилась, когда я нажала на акселератор, крепко сжимая руль, безрассудно обгоняя машины на шоссе.
Аслан Садык оставил на мне свой след.
О, сегодня он выучит урок.
Теперь я хочу оставить свой собственный след.
Прекрасный турок поймет, что нельзя просто играть чувствами людей, как это делал он. Ты не можешь просто сказать кому-то, что любишь его, а потом выбросить. Это был идиотский ход — заставить кого-то поверить, что он тебе небезразличен, а потом просто... уйти. Он проявил ко мне нежность, которой я никогда не знала, и я уже никогда не буду прежней.
Я умоляла.
Вы, бл*дь, можете в это поверить?
Мои внутренности сжались от стыда.
Я умоляла его остаться со мной.
Кто эта слабохарактерная сучка?
Мое сердцебиение участилось, и я невесело рассмеялась. Мои волосы развевались вокруг меня, пока ветер щипал мои глаза.
Да, именно поэтому я разрыдалась. Это было от ветра. Не от обиды.
Да. В этот самый момент ты говорил себе все, что считал нужным услышать.
Глупые мужчины.
Я ненавижу их. Всех их.
Я официально становлюсь лесбиянкой. Больше никаких членов. Я явно была недостаточно ответственна, чтобы доверять себе рядом с членом.
Какой, бл*дь, позор.
Я любила члены.
Когда я села за руль, то не знала, куда еду, но теперь, когда я подъезжала к обочине, я поняла, что знала все это время. Я так крепко вцепилась в руль, что костяшки пальцев побелели. Я глубоко вздохнула и посмотрела через улицу за мгновение до того, как то, что осталось от моего сердца, построило стену вокруг себя, защищая себя от меня и решений, которые я приняла, чтобы позволить этому случиться.
Я даже не винила Аса. Я доверилась ему, но мне нужно было знать лучше, и это было на моей совести.
Может быть, именно поэтому это так сильно задело. Единственный мужчина, которому я позволила сломать себя ранее, был мужчина, который предпочел умереть, чем быть со мной.
Я откинула голову назад и долго от души смеялась, прежде чем мое сердце забилось так сильно, что я прижала дрожащую руку к груди, тяжело дыша от боли.
Почему я никому не нужна?
— Что со мной не так? — заговорила я в тишине салона автомобиля, прежде чем стиснуть зубы и посмотреть на себя в зеркало заднего вида. Подняв руку, я замахнулась и ударила ею себя по щеке, от удара получился сильный шлепок.
Я ахнула, а затем тяжело задышала, мои глаза закатились к затылку. Щека пульсировала, и я закрыла глаза в блаженстве, когда слеза скатилась с моих ресниц.
Еще раз.
Я подняла другую руку, дрожа от предвкушения. Мне нужно было больше, больше боли, чтобы притупить горе. Когда второй удар достиг цели, я издала низкий стон, прикусив губу, наслаждаясь пылающим жаром, пульсирующим в моих трусиках.
Некоторые вещи никогда не менялись.
С моей стороны было глупо думать, что я смогу.
Я такой родилась. И не могла измениться, как бы сильно ни хотела в самые слабые моменты. Обычно сумасшедшая сука внутри меня владела своим безумием, носила его как вторую кожу, но сегодня я была не просто сумасшедшей. Я была невменяема. Психичка с примесью шизофрении.
Сумасшедшая с расшатанными винтами.
И когда я уставилась на свое отражение, проводя руками по разгоряченной плоти на своих щеках, я едва узнала себя.
Что они сделали с тобой,
