Шрифт:
Закладка:
— Значит, у Вас тоже был план?
— Остриё заговора направлено не только против Прозорливого. Орден Стражей готовится сокрушить древний Баянгол, растоптать его тайны и подменить бездонную глубину нашей веры своей мелкой рассудочностью. Вы должны были чувствовать это в сургуле. Вас заставляли заучивать ритуалы, не объясняя их смысл. Копаться в числах и черепашьих панцирях, не задумываясь о сути вселенной. Наконец, Вы сдали экзамен и получили деревяшку, названную "зеркалом души". Какое отражение можно увидеть в куске дерева? Бесполезная вещь, название, лишённое смысла! Вы когда-нибудь задумывались, как оно появилось?
— Кто стремится быть слугой Последнего Судьи, да будет введён в место тайны, и там увидит отражение собственной души и узнает свой путь, — быстро прочёл по памяти знаток церемоний. — Идущий по пути справедливости обретёт там бессмертного наставника…
Его глаза вдруг асширились, а на губах заиграла изумлённая улыбка.
— Это ведь точное описание того, через что я прошёл! — воскликнул он и, посмотрев на серебряную кошку спросил: — Это ведь она? Она — подлинное зеркало моей души?
Хранитель сада с улыбкой кивнул.
— Теперь Вы — подлинный служитель Последнего Суда.
— Тогда расскажите мне, что случилось на острове, — попросил Тукуур.
— Приверженцы Безликого стремились довести Темир Айяну до острова Гэрэл и там принести в жертву, чтобы разбудить маяк и указать путь своим союзникам из-за моря. Они не знали, что это сам Орден руками Улан Баира ведёт их к гибели. А братья Ордена не знали, что их мастер-книгохранитель попал в наши руки. Мы заставили его заглянуть в зеркало своей души. В отличие от Вас, испытание он не прошёл, и Вещий Зверь занял его место. Это он поразил живой камень в сердце маяка картечью из драконьей чешуи. Поэтому трансформация колдуньи прервалась, а сама она получила шанс на искупление и возвращение в мир живых.
Тукуур резко подался вперёд, напряжённо глядя в глаза собеседнику.
— Возвращение? — взволнованно переспросил он.
— Этот светоч, — старик указал на сияющий шар, — это зерно в зерне. Оболочка его содержит все знания, необходимые живому камню столичного Святилища, чтобы воссоздать того, кого принесли в жертву. Это живая память об Айяне и её память, в которой хранится Песнь Входа — ключ к древнему Святилищу. Принесите шар к сияющему древу в сердце Святилища, и он растворится в глубине колонны. Запустит процесс возрождения и одновременно высвободит ядро, сгусток сущности Лазурного Дракона. И это внутреннее семя прорастёт и разрушит защитный кокон, который древо создало вокруг одного из самых больших осколков плоти Дракона, упавших на поверхность нашего мира.
* * *
Узкая остроносая байдарка посла хамелеонов резала волны реки, почти не взбивая пену. Сидя в своём углублении, Улан Холом кутался в травяную накидку и смотрел, как мимо проносятся раскидистые деревья и заросли цветущего кустарника. Изредка из воды показывались спины странных морских зверей, пристёгнутых к лодке хитроумной упряжью. Со звуком раздражённого зевка они втягивали воздух и снова уходили на глубину. Сработанная из похожего на кость материала байдарка почти ничего не весила, и морские чудища могли тащить её почти целый день, не выказывая признаков усталости. К сожалению, в лодке было всего пять мест, и одно из них занимал хамелеон-возница. Посол предложил в награду за освобождение острова доставить Холома, Ринчена и ещё двоих факельщиков в Речные Врата за четыре дня вместо обычной недели, и юный страж с радостью согласился. Он чувствовал, что в предстоящем расследовании очень важна скорость.
У скорости была и обратная сторона. Пить и есть приходилось очень экономно, чтобы не слишком часто делать остановки, а холодный дождь хлестал прямо в лицо. Но стремительный темп позволил отряду Холома прибыть в Могойтин немногим позже солдат гарнизона. Когда стражи причалили к берегу, бой уже закончился, и ливень смывал с улиц кровь и пепел, гоня красно-чёрные потоки с вершины храмового холма к речным пристаням.
— Вы опоздали, — хмуро бросил им офицер "Стальных Крокодилов", рослый детина в перепачканном сажей жёлто-зелёном кафтане с пришитыми к плечам перьями сотенного командира.
— К победе или к поражению? — небрежно отозвался брат Ринчен.
На лице военного было написано всё, что он думает об орденских шутниках, но он ответил достаточно вежливо.
— Пожалуй, ни к тому, ни к другому. Мы успели ухватить врага за хвост, но он сбросил его, как ящерица. Основные силы ушли на тот берег, а в лесу нам с проклятыми островитянами не тягаться. Но до полусотни мятежников удалось запереть в городе, и к вечеру их головы украсят городскую стену. Надеюсь, это охладит пыл тех, кто захочет повторить их "подвиг".
— Вам удалось выведать их следующую цель? — спросил Холом.
Сотник мрачно покачал головой.
— У них умный главарь. Рядовым оборванцам ничего не сообщает. Некоторые клялись, будто он хочет осадить Баянгол, но такая крепость мятежникам не по зубам. Их осталось около двух с половиной сотен, а в священном городе даже в обычное время стояли две сотни Совиных Масок, и это не считая городской стражи и ополчения. Теперь ещё добавилась сотня Снежных Барсов и три десятка Сокольничих. Этого вполне хватит, чтобы держать укрепления против втрое большего количества оборванцев.
— Не стоит недооценивать этих мятежников, — покачал головой страж. — Они весьма неплохо обучены и умеют пользоваться огнеплюями. На острове Гэрэл мы имели несчастье в этом убедиться.
— В любом случае, для штурма крупного города нужна артиллерия и прочие осадные механизмы, которых у них нет. Я больше боюсь, что они примутся грабить мелкие посёлки по обе стороны реки, и нам придётся распылять силы… Впрочем, какое вам дело до наших проблем?
Всё же, несмотря на плохо скрываемую неприязнь военных к братьям Ордена, комендант Речных Врат по просьбе Холома отправил в Баянгол птицу с предупреждением, и даже дал ему в сопровождение четверых солдат под началом неразговорчивого оружейника по имени Бугуш.
— Он сам улюнский, будет вам проводником, — проворчал комендант, недовольно поглядывая на реквизированную Холомом лодку.
В Речных Вратах стражам пришлось отпустить хамелеона-возничего с его байдаркой и остаток пути проделать по старинке — на вёслах и под парусом, когда позволял ветер. Путь до Улюна занял шесть дней и прошёл без приключений, но юный страж всю дорогу ощущал смутное беспокойство.
Сам посёлок Холому не понравился. Он был тихим и аккуратным, но в то же время ветхим и запущенным. Рядом с белёными хижинами разрастались дичающие сады, стремясь воссоединиться с подбирающимися к околице Улюна джунглями. У крылечек грелись на солнце старики, по
