тяжёлый скрежет медленно ползущих гор, гул Великого Океана, и во всём этом для него мало помалу проступило биение двух гигантских сердец, исполненных ненависти друг к другу. Две непостижимых воли боролись за право не владеть, но быть этим миром, а другие, не менее холодные и чуждые, следили за схваткой из тьмы, готовясь добить победителя. Оглушённый чудовищной истиной, разум Тукуура метнулся прочь. На какое-то время шаман потерял себя, а когда вновь нашёл, то обнаружил, что сидит на берегу озера, отчаянно вцепившись в холодную шкуру серебряной кошки.

Почувствовав, что шаман пришёл в сознание, зверь мягко встряхнулся и пошёл к выходу, освещая путь. Оглушённый и сбитый с толку человек побрёл за ним, то и дело натыкаясь на скальные выступы и сталагмиты. У выхода из пещеры яркий свет ударил в лицо Тукууру, и тот болезненно заморгал, прогоняя слёзы. Казалось странным, что здесь, снаружи, ничего не поменялось, и даже стражники ждали его появления почти в тех же позах. Только ярко сияющий шар над головой и мягко ступающая рядом кошка не оставляли сомнений, что всё, случившееся с шаманом в пещере, было на самом деле.

— Достоин! — торжественно объявил садовник.

Стражники опустились на колени, как не делали даже при виде оберега Прозорливого, но Тукуур едва заметил это.

— Я рад, что Вы признали меня, наставник, — устало обратился он к старику. — Надеюсь, теперь Вы ответите на мои вопросы.

— Конечно, — ответил тот, не пытаясь отказываться от титула. — У нас их друг к другу накопилось немало. Но сначала подкрепим силы.

Наставник провёл Тукуура по крутой тропе на самую вершину скального уступа, возвышавшегося над лесом подобно дозорной башне. Отсюда была видна мутно-зелёная лента Великой реки и хижины Улюна словно рассыпанная горсть тыквенных семечек на её берегу. Почти на самом краю обрыва стоял небольшой шалаш, предлагая грубое, но надёжное укрытие от дождя и ветра. Когда глава секты и знаток церемоний расположились на тростниковых циновках, стражники достали из сумок твёрдый дорожный хлеб, вяленое мясо и немного свежих фруктов. Один из них сбегал за водой и приготовил ароматный травяной настой. На какое-то время шаман позволил себе сосредоточиться на еде, но безмолвный взгляд серебряной кошки не давал ему забыть о течении времени. Поэтому, как только появилась возможность, он спросил старика, указывая на светящийся шар:

— Что это?

— Своего рода куколка, — с готовностью ответил наставник.

Тукуур вздрогнул, вспомнив знание, рождённое в глубине пещеры.

— Весь этот мир — своего рода куколка, верно? — мрачно процедил он. — Куколка гусеницы, укушенной осой-наездником. И теперь битва воль и энергий решает, кто вылупится из скорлупы — жук или оса.

— Достойная метафора, — склонил голову старик. — Лазурно-зелёная оса спасает лес от многих скверных паразитов. Вы правы. Ныне время ожидания, неопределённости и страха. Слышащие зов осы или жука или, если угодно, Дракона и Безликого, совершают подвиги, чтобы приблизить победу своих покровителей. Люди Ордена же пытаются продлить агонию, не ведая, что хищники и падальщики Пустоты уже сползаются, чтобы полакомиться содержимым кокона.

— Воистину счастье для человека — не знать всего этого! — в сердцах воскликнул шаман.

— Орден тоже считает неведение благом, — брезгливо поморщился наставник.

— Я сказал "счастье", не "благо", — Тукуур взмахнул рукой в жесте отрицания. — Орден Стражей прячет голову в песок, надеясь "что-нибудь придумать". Но человеческий век, которым они располагают, недопустимо короток.

— Что Вы собираетесь делать, узнав всё это? — напряжённо спросил глава секты.

— Совершать подвиги во славу того, кто меня призвал, — пожал плечами шаман. — Это безумие видится мне самым лёгким из возможных. И в нём я прошу — хотя мог бы требовать — Вашей помощи. Ваших знаний.

Хранитель священного сада почтительно сложил руки в жесте покорности.

— Тогда вернёмся к началу, — с облегчением сказал Тукуур. — К шару.

— Что он для Вас? — ответил вопросом на вопрос наставник. — Что он хранит, о чём говорит Вам?

— Воспоминание о девушке, жрице Безликого, погибшей на острове Гэрэл. Но в видениях она называет себя ключом от оков Дракона. Как такое возможно?

— Как неожиданно, — задумчиво и невпопад ответил старик, — услышать развязку истории, начало которой я сам помогал писать. Прошу Вас, расскажите мне больше! Был ли на острове бой? Как туда попали Вы? И как услышали зов Дракона?

— Хорошо, — кивнул шаман, — если Вы расскажете свою часть.

И начал рассказ. Старик слушал его с таким неподдельным участием, что Тукуур незаметно для себя выдал ему многое из того, что скрыл от Иланы. Теперь шаман мог не стесняясь рассказывать о видениях и чудесах, произошедших с ним, ведь его собеседник и сам заходил за грань обыденного мира. Когда он закончил, наставник какое-то время молчал, погрузившись в раздумья.

— Вы должны знать, — заговорил он наконец, — что обе цели, к которым Вы стремитесь, связаны между собой. Видение, посетившее Вас у алтаря в Бириистэне, без сомнения указывает на Святилище в столице Прозорливого. Именно там внутри сияющего древа Безликого томится в плену Упавшая Звезда, самый большой осколок Дракона в нашей стране.

— Проклятая святыня, где бьются в вечном диссонансе сердца двух богов, — пробормотал Тукуур.

— Так говорится в "Следах на снегу", летописи Ордена. Вы читали её?

Шаман неопределённо качнул головой, и хранитель сада не стал настаивать на ответе.

— Святилище заперто со времён Тринадцатого Смотрящего-в-ночь. В "Следах" написано об этом. Слуги Ордена убили Тринадцатого, и с тех пор никто не мог войти внутрь. Нынешний Прозорливый стремится войти внутрь, ведь это даст крепкую основу для его власти. Никто не сможет оспорить, что он — действительно воплощение Смотрящего-в-ночь. Хранители традиций и стоящий за ними Орден будут бессильны. Конечно, Стражи не могут допустить такого.

— Значит, для этого Прозорливому нужна была Айяна? — догадался шаман. — Чтобы распечатать древнее Святилище?

— Верно, — кивнул старик. — Улагай Дамдин пообещал, что колдунья сможет открыть вход. Он даже не скрывал, что выведал или купил эту тайну у кого-то из членов орденского Капитула. Но подумайте, мог ли один из предводителей Ордена, каким бы жадным и развращённым он ни был, дать Дамдину в руки фитиль от бочки с порохом, лежащей прямо под собственным троном?

— Ему позволили узнать это, — согласился Тукуур. — Но, вероятно, Дамдин их чем-то шантажировал, иначе зачем от него избавляться? Прорицатель был достаточно удобным курьером.

— Возможно, они решили, что Вы будете удобнее. Что лучше: своенравный и опытный придворный шантажист или молодой провинциал, порабощённый веригами? Но Последний Судья опередил их, вложив Вам в руки частицу собственной чешуи. Она открыла Ваш ум для Его слов, и оковы Ордена стали инструментом Его воли. Его рука перенесла Вас на