— Этот древний Шадд правда был невероятен. — заговорила со мной Децимала.

Остальная стража стояла чуть поодаль, а чемпионка решилась подойти ближе.

— Как думаешь, зачем люди строят все эти храмы, статуи и дворцы? — спросил я.

— Храмы в честь богов, дворцы в честь царей. Это способ выказать уважение.

— Мне кажется, что это способ законсервировать свое величие. Сохранить его на века и передать потомкам. Чтобы те с рождения видели кем были их предки. Так люди поступают во многих культурах, но это... Мне кажется, что это не работает. Ирония, но люди выросшие в тени здешней цитадели превратили свой город в помойку. А Ксерион, пытающийся возродить величие Шадда, вырос среди кочевников в степях. Может, эффект обратный? Человек живет среди исполинов и начинает казаться себе ничтожным. А посреди пустой степи каждый чувствует себя гигантом.

— Может, они просто привыкли все это видеть? Перестали ценить. А Ксерион приехал уже взрослым и восхитился.

— Может. Тогда консервация величия все же прошла успешно.

— Вы не хотели бы писать книги? Многие известные люди выпускают мемуары или записки. Уверена, что ваши пользовались бы большой популярностью. Слышала, что Антавий Карр, до того как обрел дар, много путешествовал и писал заметки о других странах.

— Допустим, напишу и в чем смысл? — усмехнулся я. — Гонорар получу? Авторское роялти? Едва ли на эти деньги можно будет снарядить хоть когорту. Так чего напрягаться?

— Прошу прощения, что беру на себя смелость объяснять вам… — начала было она.

— Бери смелость и не проси прощения лишний раз. Сэкономим время. Так что ты хотела сказать?

— Х-хорошо. Записки и мемуары… За них не платят. Но многие знатные люди их пишут. Потому что это способ донести до образованного общества свою точку зрения. Так находят сторонников. Карр еще не был стратегом, а его уже многие знали в Империи.

Слушай… Она ведь права. Соц сети и Ютуб еще не изобрели. Но печатное, а вернее рукописное слово вполне живет и здравствует.

Пока мы говорили, можно было наблюдать как флотилия Фальвуса перестраивается и уходит из гавани.

— Стратег… — к нам подошел один из центурионов. — В подвалах храмов еще трупы. Похоже, что часть шаддинцев зарезалась еще до нашего прибытия.

— Вот как? Там сейчас есть кто-то из наших?— Да. Это справа от большого храма, который там что-то про дым.

Храм уходящего дыма. Там раньше приносили жертвы и сжигали их на алтарях. Дым уходил в небо. К звездам и солнцу, которым поклонялись шаддинцы.

Я вышел в стратегию, отправляя свой взор в подвалы храмов. Ба… Да там целые катакомбы. Одна из квадратных комнат, стены которой были украшены блестящей мозаикой, представляла собой жутковатое зрелище. Где-то сорок разлагающихся тел со следами ножевых. Судя по одеждам мирняк и жрецы. Зилоты убили их заранее зная о подходе наших кораблей? Я приблизил взор к одному из тел. Скрюченная потемневшая рука торчала из общей мешанины мертвецов. Пальцы и запястье изрезаны. Он сопротивлялся? Это был не добровольный уход из жизни? Хотя, возможно, зилоты решили избавиться от каких-то неблагонадежных людей в своих рядах. Тех, кто мог из страха смерти открыть ворота врагу.

Ладно.

“Избавьтесь от тел”.

Вышел из стратегии и узнал, что моей аудиенции жаждут заморские торговцы. Шлют подарки, выражают всяческое желание содействовать и благодарят за наведение порядка в городе. Молодцы. Но так легко вы не отделаетесь. Я утром уже провел своими людьми инспекцию их квартала. У них там четыре сотни наемников и вооруженных слуг. Судя по составу военная сила чуть ли не мощнее всех ныне покойных защитников Сейд-Нирама. Не ополченцы-голодранцы, а вполне боевитые ребята. Так не пойдет. Хотят аудиенцию, остаться в городе и вести торговлю? Пусть оставят сотню человек, а остальных разоружат. Это особо важно, учитывая наличие среди потенциальных врагов того принца. Он ведь большой авторитет среди восточных наемников, как я понял.

Весь день провозился расставляя посты по городу и гоняя подозрительные поползновения населения трущоб. Там, кажется, еще остались желающие продолжения банкета. Удивительно спокойно вели себя ашминовые зомби. Они даже умудрились послать ко мне дипломата. Он был обычным человеком без эффектов от воздействия ашмина. Сказал, что является представителем общины "зависимых от зелья". Уверял в их миролюбии и желании работать на благо города, кто бы не стоял во главе. Затем начал мне рекламировать зависимых от зелья. Мол они меньше едят, меньше болеют и вообще как чернорабочие намного лучше обычных людей. А все страшные слухи это всего лишь слухи… Интересно какие? Надо будет спросить Джонгали. Он ашминов иначе как выродками не называл.Еще три комнаты с телами нашли в подвалах цитадели. Простолюдины, женщины, дети. Все убиты. У многих следы сопротивления. Фанатики не дали им выбра. За них решили, что лучше умереть, чем достаться врагу.

Ночью таки выпали Чужие Сны. Я выбрал Итку, но продолжения той сцены со Стилион к сожалению не увидел. Вместо этого навык показал как бывший хозяин топил гладиатрикс в колодце. Идеально гладкая круглая шахта, заполненная водой наполовину. Итку кинули туда и ждали сколько она будет бороться за свою жизнь. Вода в колодце была теплой. Смерть от переохлаждения не грозила. Чтобы усложнить задачу ноги пленницы утяжеляли железными браслетами. Так что просто лежать на воде не выходило. Нужно было именно бороться за каждую минуту жизни. Судя по малому количеству татуировок и шрамов это испытание случилось вскоре после снятия с креста.

Время от времени гаруспик Кастелиус Орет приходил и с философским видом наблюдал за усилиями жертвы. Интересно, пишет ли он мемуары?

— Шестой час…— задумчиво произнес флами Сандоса. — Шестой час это уже хороший срок.

Блин, а что если видение со Стилионом я уже не смогу посмотреть? Мне же его показали. Просто концовку скомкало из-за вмешательства Сердца. Мне тогда привиделся очередной сон с мрачным предзнаменованием…

Утром я продолжил расставлять посты уже в цитадели. Вызвал к себе первого центуриона легионерской когорты и задал ему вопрос:

— А почему никто не занял храм солнечного огня. Это одна из самых высоких точек. Я ведь распорядился поставить там пост.

— Да, стратег. Мы пытались, но чертов храм… Мы не знаем