И братья поняли друг друга, а также осознали, что жизнь должна балансировать между пустыней и океаном, солнцем и луной.

Снова узрела Мазира мудрость своих сыновей и сказала:

— Я не пустыня и не океан, не солнце и не луна. Я — всё вместе и не создана для такой жизни. Я покину землю и прошу лишь о том, чтобы вы отдавали мне мертвых, так как всё, что принадлежит мне, должно возвращаться.

И с тех пор стервятники пустыни и морские волны возвращают мёртвых Мазире.

— Отрывок из книги «Литаб Алмак».

Глава 27

Эмель

Даркафы в волнении ожидали ответа Касыма на вопрос Захары: собирался ли он нас убить, или позволил бы им сделать это? В теле Касыма чувствовалась какая-то неземная скованность. Он был похож на джинна. Как я могла не заметить этого раньше?

В горле у меня пересохло, а сердце начало колотиться. Я молча взмолилась о том, чтобы он взглянул на меня, хотя бы раз. И вот его глаза встретились с моими. Серебристые и яркие, а в их глубинах собралась магия.

Я надеялась заставить его сделать что-нибудь глупое: использовать магию, чтобы устроить хаос в пещере. Так мы могли бы выиграть и попробовать спастись. Но мои попытки провалились. Теперь, всё что мне осталось, это наше короткое прошлое.

— Прошу тебя, — сказала я одними губами.

На мгновение его лицо смягчилось, и угроза словно миновала. Но затем он отвернулся от меня, указал на нас и сказал даркафам:

— Пусть эти преданные люди завершат дело своей жизни.

Они медленно двинулись в нашу сторону, а Касым исчез.

Нет.

Эдала сказала, что они не были склонны к насилию, и хотя она много в чём ошибалась, я не думала, что она ошибалась насчёт этих людей. Она прожила не одну жизнь в пустыне. Она знала этот народ.

Но я тоже прожила какое-то время в пустыне, и безумие в глазах этих людей напомнило мне о безумии людей моего отца. Тех, что поклонялись ему как божеству. Даркафы не были жестокими, но они могли стать такими, если бы их божество потребовало этого от них.

— Вы убьёте нас ради женщины, которая называет себя богиней? — крикнула я в отчаянии. — Разве богиня стала бы просить вас об убийстве? Настоящая богиня — Мазира — могла бы сделать это сама.

— Мазира ничего не делает сама, — прошипел мужчина, приблизившийся ко мне.

Он прижал небольшой нож к своей груди, как человек, который использовал его только для освежевания мяса.

— А вы видели си'лу в песках? — надавила я. — Та, что спит в черепе зверя и изгибает пустыню, чтобы сделать свои шаги шире?

Все остальные остановились и начали слушать. Это напомнило мне игру в гамар. Я держала в руках две карты: знахарки и си'лы.

— Что это за богиня, которая даже не может управлять своим питомцем?

Я не могла больше видеть ни Касыма, ни Захару, когда даркафы подошли ближе.

— Захара не богиня. Она знахарка, которая научилась использовать дары Мазиры. Но её магия не безгранична. Она такая же слабая, как и те снадобья, что она использует! А вот си'ла не использует ничего кроме своей воли. И си'ла находится в сейчас пустыне. Вы можете найти её. Я могу вас к ней отвести.

— Ложь! — закричал мужчина.

— Всё произошло так, как предсказывала богиня, — сказал другой человек.

Я не могла их переубедить, и почувствовала, что начала тонуть, точно корабль с проломленным корпусом.

Мужчина с верёвкой в руках кинулся к ногам Саалима и быстро их связал. Я со всей силы наступила пяткой ему на руку. А затем сделала это ещё раз, ещё и ещё. Хрюкнув, он схватил меня за ногу, а другой связал мне ноги. Верёвка обожгла мою кожу.

Мужчина поднёс нож к моему лицу, показав мне лезвие.

— Ребёнок! — неожиданно сказал Саалим. — Я знаю, где она.

Но никто его как будто не услышал.

— Билара! — воскликнула я, перекрикивая шум. — Мы знаем, где находится Билара!

Голоса заметно стихли. А мужчина опустил нож.

— Моя дочь? — сказала какая-то женщина из-за спин других людей. — Вы знаете, где она? Они забрали её у меня. Они её увезли.

— Хранительница, — прошептал кто-то.

— Богиня сказала, что знает, где она. Она отведет нас, — сказал человек с ножом, и повернулся к своим людям. — Они не нужны нам.

— А почему она всё ещё не отвела вас к ней? — сказала я, посмотрев на мать. — Потому что она не знает, где она. Я лично видела Билару. Она носит с собой запертую серебряную коробочку, и ей нравятся засахаренные финики.

Глаза матери наполнились слезами, и она протиснулась сквозь толпу. Сжав ладони вместе, она подошла ко мне. Ей отчаянно хотелось услышать что-то ещё о дочери, по которой она так скучала. И чем дольше я говорила, тем спокойнее становились даркафы. Мы нашли выход.

Неожиданно в пещере раздался грохот, похожий на гром, который сотряс землю точно так же, как это сделала магия Касыма. А затем тьма неожиданно рассеялась, и внутрь ворвался солнечный свет. Я заморгала и увидела, что стена пещеры развалилась, точно разрушенная огромной рукой.

Ветер сдул пыль, и в проёме появилась Эдала, которая двинулась вперёд в полной тишине.

— Глупцы, — сказала она нам, когда наши путы упали на землю. — С чего вы взяли, что вам будет безопасно приходить сюда без меня? Вы должны были отправиться домой.

Она отвела нас подальше от даркафов, которые теперь стояли на коленях и смотрели на Эдалу. Она была похожа на богиню как никто другой. Магия исходила от неё, точно тепло от земли, ее глаза сияли ярким пламенем, а движения были выверенными и сильными.

Саалим подтолкнул меня к выходу из пещеры.

— Поспеши. Иди к Амиру. Он должен был подготовить верблюдов.

Нассар уже бежал в том направлении. Я обернулась и увидела, что Тамам упал на землю. Он лежал на спине, его глаза были закрыты.

— Саалим…

Я указала на его лучшего солдата.

Эдала тоже его увидела.

— Тамам!

Я никогда не слышала такой надрывный крик.

Что-то с силой ударило мне в спину так, что я перестала дышать и упала на колени.

Я сжала руками грудь и села. Все, кто были в пещере, отлетели назад. А затем я увидела Эдалу, склонившуюся над Тамамом. Её щёки были мокрыми. Он не двигался.

Нет.

Я попыталась отползти от этой сцены.

Эдала прижала руки к его лицу,