– Я-то думал, вам можно доверять! – выпалил он.

– Па, да все в порядке… – начала было Сари.

– Я верил, что ты не уйдешь, не предупредив меня! – перебил он ее резко. – Вы оба не знаете, как легко здесь заблудиться так, что никто потом не найдет!

– Пап, я просто показывала Гейбу комнату, которую вчера нашла. Мы бы без труда к тебе вернулись, зуб даю.

– Здесь сотни туннелей, – горячо возразил дядя Бен, не слушая Сари. – Тысячи, по некоторым подсчетам! И многие из них по сей день не изучены. Никто никогда раньше не бывал в этой части пирамиды. Мы понятия не имеем, какие опасности нас здесь ждут; и вы, двое самонадеянных юнцов, просто так взяли и ушли! Знаете, как сильно я перепугался, когда обернулся – и понял, что вас нет?

– Прости, – хором протянули мы с Сари.

– Пойдем. – Он указал фонариком себе за спину. – На сегодня хватит с вас пирамид.

Мы последовали за ним в туннель. Я чувствовал себя паршиво. Не только попался на глупый развод Сари, но и разозлил любимого дядюшку – угораздило ведь!

От нее всегда одни неприятности, горько подумал я, косясь в сторону Сари. Еще с тех пор, как мы совсем мелкими были.

Теперь она шла впереди меня, рука об руку с отцом, и что-то говорила ему в самое ухо. Внезапно они оба расхохотались и повернулись ко мне.

Я почувствовал, как мое лицо заливает краска.

Понятненько, что она ему рассказала.

Похвасталась, как спряталась в саркофаге и заставила меня кричать, как испуганного ребенка. И теперь они оба посмеивались над тем, какой я придурок.

– И вам счастливого Рождества! – сердито воскликнул я.

Это заставило их смеяться громче прежнего.

* * *

Вторая ночь прошла в отеле Каира. Я дважды обставил Сари в «Эрудита», но веселее мне от этого, впрочем, не стало: она вконец задолбала меня жалобами на то, что, дескать, гласных ей досталось слишком много, а потому игра нечестная. В итоге я твердо заявил, что реванша ей не дам, и мы сели смотреть телевизор.

На следующее утро мы позавтракали в номере. Я заказал блины, но они не походили на те, что я когда-либо ел – жесткие и зернистые, будто из кожи бизона или чего-то в этом роде.

– Чем займемся сегодня? – спросила Сари у дяди Бена, все еще зевающего и клюющего носом, вопреки двум чашкам крепкого кофе.

– Ну, у меня встреча в музее Каира, – сказал он, глянув на часы. – Отсюда всего пара кварталов. Может, пока суд да дело, вы захотите прогуляться по музею…

– Предложение – высший класс, – с сарказмом протянула Сари, зачерпывая полную ложку хлопьев в глазури.

На коробке из-под них была сплошь арабская вязь, даже слова из уст Тигра Тони[5] в комиксовом «пузыре» перевели на арабский. Мне пришла мысль сохранить ее и привезти домой, чтоб показать друзьям, но я знал – Сари станет смеяться надо мной, если я ее об этом попрошу.

– В музее очень интересная коллекция мумий, Гейб, – сказал дядя Бен. Он собрался налить себе третью чашку кофе, но кофейник к тому времени опустел. – Тебе понравится.

– Мумии нравятся Гейбу, когда не лезут из саркофагов, – поддела Сари.

Дурацкая шутка. Глупая, неуклюжая, никакущая.

– Когда вернутся мои родители? – Я вдруг осознал, что скучаю по ним.

Бен открыл было рот, но тут зазвонил телефон. Дядя прошел в спальню и снял трубку. Телефон, к слову, был прелестно-старомодный, черный, с дисковым набором, без привычных уже кнопок.

Дядя Бен слушал кого-то на той стороне, и вид у него мрачнел.

– Планы меняются, – сообщил он секунду спустя, повесив трубку и вернувшись в гостиную.

– Что случилось, пап? – спросила Сари, пасуя в сторону миску с хлопьями.

– Странные дела, – ответил он, почесывая затылок. – Прошлой ночью заболели двое ребят из моей команды, у них какая-то странная хворь. – На лице Бена явственно читалась тревога. – Их отвезли в каирский госпиталь.

Он взял бумажник.

– Мне лучше отправиться прямо туда, – сказал он.

– А нам с Гейбом что делать? – Сари с сомнением взглянула на меня.

– Вернусь через час, не позже, – пообещал Бен. – Подождите в номере, хорошо?

– В этой комнате? – вскричала Сари, словно ужаснее судьбы придумать нельзя.

– Ладно-ладно! Можете спуститься в гостиничный холл, если очень хотите. Но не на улицу. – Он натянул желто-коричневое пальто, проверил, на месте ли бумажник и ключи, и, торопясь, вышел.

Мы с Сари грустно переглянулись.

– Чем бы ты хотела заняться? – спросил я, вилкой гоняя по тарелке нетронутые блины.

Сари пожала плечами.

– Жарковато здесь.

Я кивнул.

– Ну да. Где-то под сорок Цельсия.

– Не хочу сидеть взаперти, – заявила она, вставая и потягиваясь.

– Предлагаешь спуститься вниз? – Я все еще возился с блинами, кромсая их вилкой на более-менее удобоваримые кусочки.

– Нет. Давай вообще уйдем из гостиницы. – Сари подошла к зеркалу в прихожей и принялась расчесывать свои черные волосы.

– Но дядя Бен сказал… – запротестовал я.

– Мы же недалеко! Или ты опять струсил? – Мало того, что перебивает, так еще и снова давит на больное. Я состроил ей рожу. Впрочем, она этого не заметила – любовалась своим ненаглядным отражением в зеркале.

– Что ж, ладно. Идем в музей. Бен сказал, он всего в паре кварталов отсюда. – Я не собирался уступать ей в дальнейшем. Если хочет ослушаться наказа отца и пойти наружу – так тому и быть. Но с этой минуты, решил я, никаких повторений вчерашнего. Ни-ка-ких.

– В музей? – Сари сморщила нос. – Ну ладно. – Она повернулась ко мне. – Знаешь, мы достаточно взрослые. Можем гулять там, где хотим.

– Говори за себя, – сказал я. – Лично я оставлю дяде Бену записку – напишу, куда мы идем, на тот случай, если он вернется раньше нас. – Подойдя к столу, я подобрал ручку и маленький лист бумаги из отрывной стопки.

– Если ты боишься, Гейби, мы можем просто прогуляться вокруг гостиницы. – Сари искоса посмотрела на меня, оценивая, как я на сей выпад отреагирую.

– Ни за что! – отрезал я. – Мы пойдем в музей. Если ты сама не струсила.

– «Низашто!» – передразнила она меня.

– И не зови меня Гейби, – напомнил я.

Я написал записку дяде Бену. Затем мы на эскалаторе спустились в холл. У девушки за стойкой мы узнали, где находится музей. Нужно было повернуть за гостиницей направо и пройти ровно два квартала.