Шрифт:
Закладка:
Президент Анголы А. Нето и военные специалисты. (Фото с сайта rsva.ru).
Подоплекой всего происходящего в этом обширном западноафриканском государстве стала нефть. Если бы здесь не была сосредоточена пятая часть мирового запаса «черного золота», гражданская война никогда не привлекла бы столь пристального внимания мирового сообщества.
Происходящие события коснулись и нашей страны, именовавшейся тогда СССР: всего с 1975 по 1991 год в Анголе побывали 10 985 советских военных. И мы с товарищами оказались в числе почти 11 000 наших сограждан, прошедших горнило боевых инцидентов в дружеской Анголе. С прибытием в Анголу мы влились в строй военных переводчиков – людей, о которых очень мало говорят и пишут. Постараюсь исправить это упущение и позволю себе одно, как мне кажется, очень важное отступление от нашего повествования.
О нашей героической профессии
Военный переводчик – по сути одна из героических профессий, сродни пожарному или альпинисту, поскольку тоже связана с довольно значительными рисками. Переводчик должен обеспечивать коммуникацию советника-специалиста с командиром местной части вне зависимости от того, где это имеет место быть – в летящем самолете-вертолете, в штабе или на передовой, на поле боя.
Мало кто знает, что профессия «военный переводчик» официально появилась в 21 мая 1929 года с выходом приказа «Об установлении звания для начсостава Рабоче-крестьянской Красной армии “Военный переводчик”» за подписью заместителя Наркома по военным и морским делам И. Уншлихта. Таким образом, профессия, уже существовавшая в течение столетий, получила официальный статус. По мере расширения внешних связей советское руководство уделяло большое внимание специальной подготовке этой особой категории офицеров.
К военным переводчикам предъявлялись определенные требования, такие как знание языка, военной терминологии и организации иностранных армий; умение правильно перевести документ любого типа; свободное понимание и точный перевод устной речи. Сначала подготовка военных переводчиков в СССР осуществлялась на командных переводческих курсах. Например, в Хабаровске с 1933 по 1986 год действовали курсы восточных языков.
Толчком для создания специализированного военного языкового высшего учебного заведения стала Вторая мировая война. В 1940 году появились военные факультеты: западных языков – при Московском педагогическом институте, восточных языков – при Московском институте востоковедения. А в 1942 году был образован единый центр подготовки кадров военных переводчиков – Военный институт иностранных языков (ВИИЯ).
Во второй половине ХХ века Советский Союз развернул активную внешнюю политику, оказывая экономическую и военную помощь государствам, взявшим курс на построение социализма, а также колониям, боровшимся за независимость. Регулярные советские войска присутствовали на протяжении 1979–1989 гг. в Афганистане; отдельные воинские части относились к действующей армии также в период войны в Корее (1950–1953 гг.), боевых действий в Венгрии (1956), вооруженных столкновений на советско-китайской границе (1969). Советские военные миссии действовали в ряде стран: Анголе, Мозамбике, Ливии, Вьетнаме, Египте, Йемене, Сомали, Эфиопии.
Без сомнения, грамотная работа военных переводчиков становилась ключевой составляющей успеха деятельности советских военных советников и специалистов. На примере войны в Анголе можно выделить типичные аспекты работы военных переводчиков за рубежом. Часто в обязанности советских специалистов входило обучение местных военнослужащих основным военным дисциплинам, обращению с военной техникой, тактике, искусству боевых действий, что требовало от переводчиков не только высокой языковой подготовки, но и знания военной науки.
В то же время служба в Анголе имела для разных групп переводчиков свои особенности. Советские военные специалисты и советники направлялись в Анголу для помощи официальному правительству на протяжении почти 17 лет, это один из самых продолжительных периодов присутствия советской военной миссии в иностранном государстве. Война с первых дней не была исключительно внутренним делом Анголы: де-факто в международный конфликт оказались вовлечены Куба, СССР, США, ЮАР, Китай, Конго. В Анголе работали советские военнослужащие из разных республик Советского Союза. Например, на базе ВВС в городе Сауримо все мои сослуживцы оказались из братской Беларуси.
Острая необходимость в переводчиках в Анголе вынуждала командование направлять в эту страну не только специалистов, окончивших ВИИЯ, но и студентов или выпускников других институтов, туда часто призывали переводчиков с испанским языком из гражданских вузов.
Дело в том, что португальский язык, несмотря на свою распространенность в Анголе, Мозамбике, Бразилии, Сан-Томе, Принсипи, Кабо-Верде и Гоа (в Индии), был и остается достаточно редким. Как правило, советские военные советники и специалисты не владели иностранными языками. В лучшем случае, знали на среднем уровне английский и немецкий, а среди ангольских военнослужащих совсем немногие получили в СССР военное образование и понимали русский язык. Советники не были готовы осваивать чужой язык, да у них и не было на это времени, и поэтому вся ответственность за коммуникацию двух сторон ложилась на переводчика.
В обязанности переводчиков в Анголе входило обеспечение успешной коммуникации между советскими советниками и специалистами и ангольскими военными, которых те должны были консультировать и обучать. Перевод мог быть синхронным, например, во время учебных занятий в военных училищах либо в местах расположения подразделений, на совещаниях, а также письменный – различных докладов и отчетов. Одновременно важно было обеспечивать устную коммуникацию между советниками и подсоветными в реальных условиях боевых действий.
Так как переводчик был неким «решальщиком» бытовых проблем Советской миссии, то для установления хорошего контакта с населением необходимо было понимать особенности Анголы, местных традиций и обычаев. Соответствующими знаниями, в силу профессии, обладали только переводчики. Государственным языком в Анголе, бывшей португальской колонии, был португальский, причем не литературный, который преподается в вузах, а местный разговорный его вариант. К примеру, «дом» у них не «casa», а «cubico», сигарета – «naite», то есть все не так, как нас учили в институте, где преподавался классический язык Камоэнса и Паоло Коэльо…
Нам нужно было не просто хорошо знать язык, но и быть великолепными коммуникаторами и дипломатами – ведь именно переводчик решал многие бытовые вопросы с ангольскими местными властями, занимался обеспечением всего состава провизией, порой даже автотранспортом.
Так, нам вначале местные выдали прекрасный джип «Fiat-Campagnola», а когда тот сломался, мне пришлось убедить командира округа выделить нам хоть что-то, и мы получили надежный ГАЗ-66, который верой и правдой служил нам как в городе, так и в саванне. В ход шли не только убеждение и авторитет советского «асессора» (по-португальски «советник»), но порой и пара бутылок «Столичной».
Наши переводчики обычно были ребятами общительными и открытыми, и к ним всегда тянулись ангольские солдаты и офицеры – ведь кто лучше русского, бегло говорящего на португальском, расскажет о далеком Советском
