За неделю до поездки, то есть в августе 1982 года, нас вызвали в Министерство обороны, где разъяснили, чего примерно ожидать от пребывания в Народной Республике Ангола. Посоветовали, что следует взять с собой, подробно описали функциональные обязанности переводчика Советской военной миссии. Долго и нудно рассказывали о системе оплаты и о том, как переводятся в инвалютные рубли (чеки) и делятся между советником, специалистом и переводчиком доллары, которые платила НРА за военных советников.

Финансовые вопросы нас тогда занимали гораздо меньше, чем все остальное. Для нас, студентов со стипендией 40 рублей в месяц, любая зарплата была хороша, нам скорее хотелось посмотреть мир, окунуться в настоящий перевод, побывать на территории воюющего африканского государства.

В первых числах сентября 1982 года, собрав огромные сумки и чемоданы с легкой одеждой и тяжелыми кастрюлями и чайниками, мы сели на рейс «Аэрофлота» Москва-Будапешт-Луанда и к вечеру уже были в столичном ангольском аэропорту «4 de Fevreiro».

Страшно ли ехать на войну

Хотя я уже вскользь коснулся этой темы, сейчас, когда происходящие в мире события сделали ее особенно актуальной, хочу поговорить об этом более подробно. Когда человек собирается в страну, где идет война, всегда возникает вопрос: насколько это опасно и стоит ли подобная поездка своих возможных «бонусов»? И каждый по-своему на него отвечает.

Я расскажу о том, что испытывали мы, я и мои товарищи, оказавшись в такой ситуации. Для ряда молодых людей такая возможность – это в первую очередь новые ощущения, впечатления, приятно щекочущий нервы адреналин. Данная категория парней не думает о смерти, о тех потенциальных угрозах, которые неизбежно возникают с момента, когда ты садишься в Шереметьево на гражданский ИЛ-62М. Для других выполнение интернационального долга, помощь молодому государству, освободившемуся от колониального гнета, – это не пустые слова. Они реально понимают все риски, связанные с нахождением в зоне боевых действий, и осознают ответственность за свою жизнь и жизни своих товарищей.

Бойцы ФАПЛА с ЗПУ-2 во время боевых действий в Анголе. (Фото из личного архива автора).

Мы, конечно, понимали, что едем в воюющую Африку, но нам представлялось это так: нас, как в институте, посадят в части или Военной миссии и поручат переводить кипу заказов на военную технику или запчасти к БТР, МиГам и так далее. Нам казалось, что мы станем некими письменными, в лучшем случае устными переводчиками в мирной Луанде. Иногда будем ходить на рынок покупать бананы и ананасы и купаться в океане весь год напролет.

На деле мы и впрямь поначалу были загружены письменными переводами, видимо, чтобы втянуться в лексику, но потом как птенцов из гнезда нас стали на «железных птицах» разносить по далеким провинциям, где даже не всегда до нас ступала нога советского человека.

Забегая вперед, скажу, что реальная ситуация оказалась намного более опасной, чем все наши юношеские наивные представления о ней. Только уже после возвращения на Родину, сидя за чашкой чая с коньяком, мы с «товарищами по оружию» Олегом Морозовым, в народе «Капитаном Фростом», и Сашей Коноваловым постепенно со всей ясностью осознали, что могло с нами приключиться, и нам становилось не по себе. Человек смертен, и нечто трагическое с ним может произойти где угодно, но там, где нам довелось побывать, этот шанс был в сотни раз выше. Опасные тропические болезни, многочисленные инциденты с самолетами-вертолетами, да просто дурная пуля или снаряд, выпущенный унитовцами или юаровцами – все могло случиться.

Если говорить о советских потерях в Народной Республике Ангола в целом, то за период с 1975 до 1991 года они составили около 60 человек военнослужащих и немного больше, если учитывать гражданских, умерших от болезней и несчастных случаев. СМИ часто ссылаются на официальные данные, опубликованные в труде института Военной истории РФ «СССР и Россия в локальных войнах и конфликтах»: «…До 1991 года в Анголе погибли и умерли 54 советских гражданина, в том числе 45 офицеров, 5 прапорщиков, 2 солдата срочной службы, двое гражданских служащих, а 10 – получили ранения. Один военнослужащий попал в плен…» Конечно, это официальная статистика, и только по линии 10-го Главного Управления ГШ ВС СССР. Как говорят, у Союза ветеранов Анголы есть основания считать, что данные цифры не вполне отражают реальную действительность…

Подготовка ангольских солдат к бою. (Фото из личного архива автора).

Африка и вне зоны военных действий – довольно опасное место. Непроходимые джунгли, дикие животные, страшные тропические болезни… Одной из самых распространенных проблем на африканском континенте была и остается малярия. Именно она унесла не одну жизнь наших соотечественников в Анголе: достаточно не лечиться, запустить болезнь, отлеживаясь дома в надежде, что все пройдет и через 3–5 дней необратимые изменения в печени не оставят тебе шанса выжить. Так и случилось с нашим переводчиком ГКЭС в Лубанго: он пролежал три дня с температурой, а когда позвал коллег и те вызвали кубинских врачей, было уже поздно.

У каждого грамотного «советского африканца» имелся так называемый «накомарник» – огромный кусок марли, укрепленный на четырех палках-держателях вокруг кровати, чтобы ночью, во время сна, ни одна малярийная тварь не залезла к спящему и не наградила своим смертельным укусом.

Помимо малярии в Африке несложно было подцепить гепатит, что и случилось с Сашей Коноваловым. К счастью, рядом был кубинский госпиталь, и нужно отдать должное их медицине, которая успешно справлялась с инфекционными болезнями – через пару недель мой товарищ был как новенький.

Наш переводчик в городе Уиже заболел шистосомозом: повесил сушить одежду на солнце, зараженные мухи отложили на ней яйца, которые впоследствии попали на кожу и все – поползли червяки из тела… Что и говорить, крайне неприятная болезнь. Хорошо, что есть разновидность медицины, которая так и называется «тропической», именно при помощи ее достижений грамотные врачи возвратили к жизни десятки наших парней.

Немалую опасность представляли и наши многочисленные командировки. Работа переводчика, как и советника, особенно в центральном аппарате, была связана с интенсивными перелетами во все стороны от Кабинды до Кунена. Учитывая наличие оснащенных современным оружием унитовских расположений рядом со многими аэропортами, вероятность взорваться вместе с самолетом была далеко не нулевая.

Так, во время нашего пребывания в НРА в Лубанго был сбит АН-26. Все погибли, включая бортпереводчика. Это был экипаж командира корабля Николая Куца.

Мог и просто отказать двигатель – ведь время было военное, и не все гражданские и военные самолеты своевременно проходили техническое обслуживание. Во время моей командировки в составе