Шрифт:
Закладка:
Во время отбора на проект первая проверка на центрифуге заключалась в том, чтобы выдержать перегрузку от 1 до 8 g. А потом, уже на тренировках, полностью проигрывались условия старта, чтобы ты понимал, как тебе надо дышать, что ты будешь чувствовать, что тебе нужно делать в этот момент. Это называется циклограмма старта. Там уже, конечно, перегрузки были меньше – 3, максимум 4 g. Когда во время полета все идет штатно, перегрузки в основном небольшие – 1–3 g. Мне было терпимо.
Была тренировка и на спуск – такая же по времени и по нагрузкам, – чтобы все прочувствовать, по-нашему, по-актерски, прорепетировать.
Невесомость
Перед полетом на невесомость нам всю неделю разные люди – в столовой, в кабинетах, в коридорах ЦПК – говорили: «Ну, там может ТАК тошнить… Вы пакетиков с собой побольше возьмите». Это давило настолько, что, когда мы подходили к Ил-76 МДК, на котором проходили испытания на невесомость, мы уже были настроены на то, что нам обязательно станет плохо. «Космонавтов тошнит, а о вас что говорить!..» К тому же у космонавтов, когда они первый раз проходят испытания на невесомость, в один день бывает, как правило, только один полет – на десять горок. А мы, из-за интенсивности подготовки, в один день прошли сначала десять горок, а после перезаправки – еще десять, то есть двойную норму!
В день испытания мы позавтракали. Все вокруг похохатывали в ожидании. Говорили: «Зря вы поели! Вечером встретимся на ужине, поделитесь впечатлениями». И видно было: люди действительно ждут, что мы на ужин или не придем, или приползем с бледным видом.
Подошли к самолету, сфотографировались у него. В самолете нет кресел и весь пол застелен матами. На нас надели какие-то крепления и сумки с парашютами. Вдоль бортов самолета – поручни, как балетный станок. Нужно взяться за поручень и сесть – это сделать непросто, потому что парашюты, которые на нас надели, очень тяжелые. Дальше нас ждал 30-секундный инструктаж по парашюту. Наш «выживальщик», Леша Хоменчук, провел его так: «Если самолет начинает падать, мы выбиваем боковые двери, вы выпрыгиваете из самолета и на счет „пять“ дергаете вот эту ручку. Если двери блокируются, мы двигаемся в нос самолета, разбиваем купол, вы выпрыгиваете оттуда и, досчитав до семи, дергаете ручку парашюта».
Вот такой экспресс-инструктаж.
Искусственная невесомость создается от параболического движения самолета. Если говорить по-простому: Ил-76 отлетает от Москвы, затем очень резко набирает высоту и отключает двигатели. В момент, когда набирается высота, происходит перегрузка, тебя будто размазывает по матам. Затем начинается свободное падение, которое длится 23 секунды, – это и есть невесомость. Самолет снова набирает высоту, снова отключает двигатели… И так перегрузка и невесомость чередуются – десять раз.
Толик Забрусков рассказал нам важные вещи про невесомость: что может стать плохо, что не нужно поворачивать голову во время перегрузок, потому что от этого может расстроиться вестибулярный аппарат. В период невесомости инструкторы нас контролировали – в этот момент нельзя делать резких движений, так как можно отлететь в сторону и удариться.
Мы летим. Включаются четыре двигателя Ил-76! Это невероятно мощная машина: высота набирается мгновенно, не так, как в гражданской авиации. Раз – и мы уже взлетели, уже удаляемся от Москвы. Самолетом управляют бывшие летчики-истребители, у них свой подход к полету. Перед первой горкой мне так не хотелось опозориться! Ведь в этот момент невозможно притвориться, что с тобой все в порядке, если тебе стало плохо. И вот – первая горка. Сначала перегрузка – это не очень приятно, и вдруг – короткое, но все равно фантастическое ощущение полного отсутствия веса тела! А ты еще пытаешься контролировать ситуацию, пытаешься разобраться, что ты чувствуешь, плохо тебе или нет? Больше думаешь, чем наслаждаешься. Но уже на второй, на третьей горке я поняла, что могу летать! Это ведь несбыточная мечта человека – полет! И это ощущение ни с чем не сравнимо, нет этому аналога. И если тебе не дурно – тебе офигенно, чувствуешь себя фантастически!
Одному человеку из съемочной команды стало плохо после второй горки. Это очень страшно! Его сразу пристегнули к креслу, и он сидел с пакетиком на протяжении всего полета. Когда он вышел из самолета, ему опять было плохо – это состояние может сохраняться до десяти суток.
Полет на невесомость можно заказать себе за деньги – на день рождения, например. «Выживальщики», сопровождавшие нас в полете, – классная компания. Они такие крутые ребята, настоящие, горячие и в чем-то похожи на нас, киношников, – такие же сумасшедшие! Нам с ними было очень весело.
После того как мы прошли первые десять горок, мы вернулись в Москву, перезаправились и сделали еще десять – итого двадцать горок. А когда приехали в ЦПК, пошли на ужин – мы так проголодались! Затрата энергии была колоссальная, но ощущение после – невероятно кайфовое. Нас спрашивали: «Ну как вам?», и мы отвечали: «Потрясающе, просто фантастика!» И кто-то говорил: «Здорово, молодцы!», а кто-то заметно грустнел. Не все были рады, что нам хорошо.
Чем дальше мы двигались, чем больше проходили испытаний, тем ближе мы становились к космосу. И тем более косо на нас смотрели некоторые.
Камеры и съемки
Во время подготовки к полету мы часто ощущали себя участниками шоу «За стеклом». Ведь нас все время снимали для документального фильма о проекте.
В действительности мы прожили год с камерами. Когда снимают художественный фильм, у актера в месяц бывает около пятнадцати-двадцати съемочных дней. А тут съемочная группа фактически чуть ли не жила вместе с нами, мы разве что не спали вместе. Прожить такое долгое время под камерами непросто. Нужно ведь еще и выглядеть более-менее пристойно, хоть нет сил и слово сказать, нельзя прийти совсем растрепой в пять или шесть утра, все равно нужно подкраситься.
Я не из тех, кто красится «куда-то». Когда идешь в театр
