Шрифт:
Закладка:
Художники, очевидно, решали, вместе с заказчиками и настоятелями, как расписывать каждую конкретную церковь. Хотя каменные и кирпичные церковные здания, как теперь принято считать, в большинстве своем были выстроены в Туркуском диоцезе в XV веке взамен первых деревянных храмов согласно единому плану: одно-, двух- или трехнефная церковь с сакристией у северной стены и входами через западную и иногда еще южную стены. Наличие южного входа, в частности, обеспечивало удовлетворение распространенного на всем севере Европы предрассудка: в церквях в Пюхтяя и в Хаттуле сохранились на северных стенах над входами в сакристии огромные, до самых сводов, изображения святого Христофора. Как Гулливер, среди гораздо более мелких прочих святых шагает он в Пюхтяя от алтаря к западу, а в Хаттуле наоборот – к алтарю, неся на закорках Иисуса. По традиции Христофора описывают великаном. Но кроме того, как в любой архаической культуре (от статуй египетских фараонов до портретов Ленина – Сталина среди крошечных рабочих на плакатах Клуциса), именно размер говорит о значении героя в социуме. Христофор был важнейшим святым Средневековья, так как тогда верили, будто он охраняет от внезапной смерти, то есть от смерти без покаяния, всякого, кто его увидит хоть разок. Но сохраняет именно на один этот день. Поэтому стоило чаще заглядывать в церковь, а уж при входе в храм через южные двери Христофора невозможно было не заметить.
Причем на фреске в Пюхтяя он несет не Христа-младенца или отрока, как на волшебных картинах Босха, Патинира или Дирка Боутса, а маленького старичка-лесовичка с крестом. Старички же в этих краях – духи сейдов, волшебных камней, которым поклонялись саамы. Стариком был и главный герой карело-финских рун Вяйнемяйнен, согласно верованиям Беломорья, творитель местной земли: упав с коня в воду и ворочаясь там с боку на бок, он образует острова и скалы, на колене его, как на гранитном камне, откладывает яйца орлица, одно из них разбивается, и Вяйнемяйнен из его осколков создает небосклон, солнце, луну и звезды. Так начиналась «Старая Калевала»[10].
Идет Христофор по морю аки посуху, что, конечно же, было чрезвычайно важно для местного населения, регулярно выходившего в море по реке Кюмийоки (ниже церкви по течению построен был деревянный затвор-струка, облегчавший защиту в случае нападения с моря, рычаги которого помощники капитанов и теперь двигают вручную, как сотни лет назад). Обитатели Хаттулы тоже жили под парусами, путешествуя всюду по бесконечной системе рек и озер. То, что идет Христофор по стене, как по воде, в Пюхтяя свидетельствует маленькая рыбка, плывущая под ногой гиганта, а в Хаттуле – две здоровые рыбины, которые целуются холодными и мокрыми ртами, напоминая прихожанам о божественной любви и являясь, естественно, символами Церкви Христовой.
Церковь Святого Креста в Хаттуле была построена из кирпича, по одним сведениям, в 1370–1420 годы, по другим – в 1440-х, по третьим – в 1470–1490-е. Она заменила собой первоначальный деревянный храм, где молились люди из близлежащего замка Хямеенлинна и его посада. Еще в 1405 году королева Маргарета, боявшаяся внезапной смерти, внесла большую сумму в казну монахов Цистерцианского ордена, чтобы они в случае такого несчастья молились о ее душе, совершая паломничества по святым местам. И церковь в Хаттуле значилась в списке этих мест. Сама реликвия – щепки Святого Креста – в 1496 году была утрачена. В этом году солдаты Ивана III разгромили еще не расписанную церковь.
Московские мстители за истинную веру были приглашены датским королем Густавом, который боролся за власть над Швецией с наместником шведского престола Стеном Стуре-старшим, сторонником независимости от Дании. За военную помощь Густав обещал Ивану всю Карелию. Русское войско осадило Выборг, разорило Южную и Центральную Финляндию и несколько местностей на севере. В ответ союзник и родственник Стена Сванте Стуре нанес страшный удар. Его корабли в августе 1496 года вошли в устье Нарвы, и шведское войско захватило только что построенный Ивангород. Московский воевода бежал. Шведы беспрепятственно уничтожили горожан и сожгли крепость. Что, впрочем, Ивана не остановило, как его вообще ничто не останавливало. Москва с этого времени становится новым противником Швеции и Финляндии, а Новгород уже почти проглочен Московским княжеством: еще несколько десятилетий – и обувь надолго исчезнет из его культурного слоя.
Судьба обновленной хаттульской церкви, прекраснейшей в Финляндии, была негладкой: в 1820-м, позднее, чем все другие церкви, по воле тогдашнего настоятеля ее забелили. Потом, в середине века, и вовсе решили снести, так как рядом выстроили новую большую церковь, однако промедлили. За это время Финляндия успела вдохновиться недавно опубликованными рунами «Калевалы» и полюбить собственную древность. В 1886 году член Финского археологического общества Эмиль Нервандер (в 1870 году он участвовал в его создании, а в 1880-м – в раскрытии фресок Ноусиайнена) открыл миру второй украшенный средневековыми фресками финский храм.
Нервандер высказал мнение, и к нему прислушался Николай Рерих, который сначала заинтересовался Севером, а потом уже Востоком, что росписи в Хаттуле, как и в Лохье, сделаны монахинями монастыря биргиттинок в Наантали. Рерих читал Нервандера и в 1908 году напечатал статью о древних церквях Суоми в петербургском журнале «Старые годы». Как истый норманист, он утверждал, что Упсала дала нам человекообразных божеств. Как гражданин Российской империи с ее богатым историческим прошлым, был уверен в том, что именно благодаря Северу мы знаем, что такое человеческое достоинство.
Первые северные женщины-художники, если это были они, очень вовремя успели расписать Хаттулу в 1513–1516 годах, так как спустя несколько лет король Швеции Густав Васа вслед за Мартином Лютером отказал римскому папе в доверии, чтобы разобраться наконец с притязаниями Дании: ему нужны были деньги, и он реквизировал нажитое за двести лет церковное имущество, ослабив тем самым власть не от мира сего и поддержав экономику, разрушенную за годы войны с
