Над этим пятачком раздавался неумолчный гул десятков голосов.

Мы с Осей подошли к этой толпе. При виде моего спутника толпа раздалась и откатилась, как море в отлив. Говорила уже, что Оська оказался породистым псом, а бельгийская овчарка, тем более очень крупная, может произвести впечатление на неподготовленных людей.

Так… проблемы у нас действительно будут.

Я строго сказала Осе «рядом!» и взяла поводок совсем коротко, рядом с ошейником.

Он семенил рядом со мной, преданно заглядывая в глаза.

И все равно почти все от меня шарахались. Я даже не успевала заикнуться о сдаче жилья.

Я перехватила взгляд крупного бородатого дядьки — он смотрел на Осю не с испугом, а с интересом.

— Не сдадите нам комнату? — спросила без большой надежды на успех.

— С ним?

— Ну да… куда же мне его — не на улицу же выгонять!

— Само собой… такого красавца…

— Ну так что, сдадите? — В моей душе шевельнулась робкая надежда.

— Да я бы сдал… — протянул дядька со вздохом. — Я-то сдал бы, да Марья Никитична собак не уважает.

— Марья Никитична? А кто это?

— Супружница моя. У нее, понимаешь, кот. Котяра такой… — Он развел руками, показав, какого размера. — Вот представь, как начнут они с твоим отношения выяснять… Нет, никак не могу. — И он отошел.

И тут же рядом со мной возникла вертлявая тетенька лет шестидесяти, в яркой китайской куртке и красной шапке с козырьком и меховыми наушниками.

— Тебе комната нужна, доча? — спросила она сочувственным и в то же время искательным тоном.

— Комната, но вот только с ним, — я показала на Осю.

— С собачкой, значит… — Тетка сделала вид, что только сейчас заметила моего красавца.

— Ну да, с собачкой. — Я сжала Оське челюсти, чтобы не вздумал рычать.

— Это тебе, значит, непременно за городом нужно. В городе с такой собачкой не возьмут.

— За городом? — переспросила я. — А что, можно и за городом. Если не очень далеко.

— Близко, близко! — тетка закивала. — Совсем близко! Считай, прямо в городе!

— Так что, это вы сдаете? И возьмете меня с ним? — В моей душе снова затеплилась надежда.

— Я-то не сдаю. — Тетка жалостно поджала губы. — Сосед мой сдает… он тебе непременно сдаст.

— Сосед? Так скажите адрес! — Я переглянулась с Осей. Кажется, сегодня у нас все же будет крыша над головой.

— Больно ты шустрая! — Тетка подозрительно стрельнула глазами. — Ты мне заплатишь за наводку? Я вроде как этим… риелтором подработаю. А что? Даром сейчас ничего не делается. В общем, плати — и дам тебе его адрес!

Я потянулась было за кошельком, но Ося предупреждающе рыкнул, и я опомнилась.

Не помню, говорила ли я, что Оська очень хорошо разбирается в людях. По крайней мере, куда лучше меня.

— Э, тетя, так дело не пойдет. Вы мне дадите какой-то адрес, а там, может, вообще никого нет. Или есть, но не сдаст с собакой. Я согласна заплатить, но только после того, как мне сдадут жилье.

— Надо же, какая недоверчивая! — Тетка усмехнулась, мол, не прошло, и ладно. — Ладно, поедем, я тебя отвезу прямо на самое место, но только смотри, доча, не обмани пожилого человека! А то сейчас мошенников развелось…

Мы еще немного поговорили о падении нравов и поехали на маршрутке. Водитель зыркнул было на Оську, но потом махнул рукой, только велел платить как за человека. По дороге я выяснила, что новую знакомую зовут тетя Таня.

Ехали мы весело, водитель включил музыку, а Оська художественно подвывал. Забыла сказать, что он у меня очень музыкальный пес. Пассажиры маршрутки от души веселились.

Правда, ехать пришлось не слишком долго, чуть больше получаса.

Если я думала, что хоть мельком увижу классические петербургские красоты, то я ошиблась. Сначала автобус проезжал мимо мрачных заводских корпусов, потом мимо каких-то ангаров и складских строений. Наконец и они закончились, и вокруг потянулись загородные дома и простые дачки.

Наконец мы вышли.

Оська явно оживился — здесь пахло природой, лесом, из-за заборов доносился собачий лай. Можно обнюхивать столбы и деревья и лапу поднять наконец. А то сначала в автобусе ехали, потом по городу тащились…

Тетя Таня повела нас по извилистой грязноватой улице мимо голубых и зеленых деревянных домиков с застекленными верандами. Часть из них определенно пустовала, над некоторыми курился дымок, показывая прохожим, что здесь кто-то живет.

Наконец наша провожатая подошла к очередному зеленому домику, остановилась возле калитки и громко крикнула:

— Петрович! Эй, Петрович!

Некоторое время ничего не происходило.

Тетя Таня повторила свой призыв еще дважды, и наконец дверь домика со скрипом открылась и на пороге появился мрачный толстый дядька в спортивных штанах, ватнике и галошах.

При виде этого дядьки Ося зарычал, и шерсть у него на загривке поднялась дыбом.

У меня в душе сразу зародилось нехорошее предчувствие — говорила уже, что моя собака хорошо разбирается в людях и плохих людей сразу чувствует.

— Чего кричишь? — строго спросил дядька нашу провожатую. — Чего воздух сотрясаешь?

— Здорово, Петрович! — приветствовала его наша провожатая. — А с тебя причитается.

— С какого это перепугу?

— С такого, что я тебе жиличку привела.

— Где? — осведомился дядька, демонстративно не замечая меня. Точнее, нас с Оськой.

— Так вот же она, жиличка! — Тетя Таня кивнула на меня. — Ты же говорил, что хочешь комнатку сдать, которая у тебя под лестницей. Вот она бы ее и сняла…

— Что я говорил — то тебя совершенно не касается! — отчеканил дядька. — А насчет этой — я еще не сдурел, чтобы с таким зверем сдавать! Ты на него только посмотри!

Оська действительно рычал и скалился. Это мой добродушный, ласковый песик! Ну, конечно, это он ко мне ласковый, а с другими может и строгость проявить…

— Да, может, все-таки сдашь… — продолжала канючить тетя Таня. — Она тебе прилично заплатит…

— Я сказал — нет! — И Петрович удалился, напоследок громко хлопнув дверью.

Оська, кстати, сразу же успокоился.

Тетя Таня проводила его разочарованным взглядом и виновато проговорила:

— Ну вот что с него возьмешь? Такой он человек, как что себе надумает, так никакими силами его не сдвинешь!

И она уже собралась уходить.

— И что же мне теперь делать? — растерялась я. — Вы меня завезли неизвестно куда и так здесь бросите?

— Никуда я тебя не завозила! — огрызнулась тетка. — Я что, виновата, если у тебя такая собака страшенная? С такой зверюгой само собой никто не сдаст! Нечего и думать!

Оська зарычал. Ну да, кому, интересно, понравится, если о нем так будут говорить?

— Вон он, какой злющий! — прошипела тетка. — Я к нему со всей