– Что ж, придётся теперь, отец, – Мехатэ заломила руки,– терпеть до ноября, пока не схлынет вода. А у неё к тому времени живот будет виден. Все соседи узнают – стыд-то какой! Боги простите её! Сойдёт вода, и она уедет из дома.

 Мехатэ была жёсткой, беспощадной: всякое милосердие выгнала из неё тяжёлая жизнь в бедности, смерть малолетних детей.

– За что Великие Боги посылают такие муки? Я не вынесу этого!

– И тебе не жалко будет единственную дочь выгнать из дома? – вступился отец.

– Мне уже никого и ничего не жаль, – ответила Мехатэ, – раз Великие Боги от меня отказались……

Через несколько дней от соседей прилетела страшная весть:

– Вы слышали, Абд ат-Тавоаб, Мехатэ? Молодой господин из знатного дворца, сын вельможи Осиристепа женился!!

Найфел упала в обморок.

Глава 10

Приплыв в Мемфис, Ленхатеп отправился к старейшему учителю Абутакру.

На душе у юноши было очень тяжело, гадко и мерзко, словно черви точили. Сердце сильно болело и ныло, и всё его нутро словно было переполнено ядом. В голове постоянно стучало: «Грязный, подлый я человек. Как я мог?!»

Пока Ленхатеп плыл в ладье в город, ему постоянно, то и дело, мерещился образ Найфел. Она стояла перед ним вся в слезах, её светлые голубые глаза неизбывно излучали сильную щемящую тоску, страдание, скорбь, от которых Ленхатеп просто не знал куда деться. Юноша руками закрывал, сам от себя прятал лицо, словно стыдился показывать его миру, Солнцу, Небу – всему вокруг. И в мыслях повторял и повторял: «Как я мог?!  Как же я так мог?!»

Всю дорогу к Абутакру он еле шёл, почти падал, голова его была готова потерять сознание.

В таком виде Ленхатеп и появился перед очами учителя Абутакра. Увидев молодого человека, Абутакр застыл в крайнем изумлении, машинально встал и издал не звук, а быстрее стон:

– О, Ленхатеп, мой лучший ученик, свет очей моих, что с тобой?!! Ты ведь горишь!!! Ты болен?! Зачем же ты приехал такой хворый?  Тебе надо бы возлежать на подушках в своём дворце! Как наш великоуважаемый, светлейший визирь Осиристеп отпустил тебя?! Тебе немедленно надо вернуться!!

– Ах, учитель, – едва выдавил из себя Ленхатеп, – не думайте так. Мне просто надуло виски нильским ветром, пока я плыл сюда. Я забыл почти всё, что мы с Вами изучали. Я не достоин стоять перед Вами.

– Успокойся, сын мой. Если дело только в этом, мы всё повторим, я снова тебе всё расскажу. Пока ступай в залу покоя и отдохни с дороги. Там были сыновья Могена и Хирхуфа, но они уже ушли, ты будешь один.

Ленхатеп ушёл в предложенную залу, но мысли его были всё там же. И образ Найфел стоял перед глазами неустанно…

Так он мучился дни и недели. Особенно сильно, с того дня, когда Нил начал разливаться, т. к. знал, как Найфел ждёт его, страдает, плачет.

– Как же я, нечестивец, смел так поступить?! Почему Великие Боги не убили меня за это?! Подло, непристойно предал драгоценную мою Найфел, мою розу нежную! Обрёк её на страдания, на муки! И сам же тоже мучаюсь! Не уйти мне от возмездия, не уйти! Я предал свою любовь, Великие Боги накажут меня.

Очень сильно его душу терзало то, что его Великий отец и любимая матушка толкнули его на это!!! Как же так?! Он же всегда любил их и уважал! Они были примером для него с самого его явления в мир! И они же всегда так сильно его любили и больше не желали себе иных детей! Он один – свет в окошке! И они же знают, что такое любовь: сами любят друг друга…

Откуда им было понять родного сына? Он в 19 лет познал то, о чём оба не догадывались и в сорок пять. Но Ленхатеп не знал ничего этого, потому его так и мучило, почему родители хотели убить его любовь, его счастье.

Юноше не приходило в голову, что родители его всю свою сознательную жизнь посвятили обману. Ибо никогда не рождался сын сановника Осиристеп, а появился при дворе фараона Снорфу очень угодливый и вездесущий писец Чанини. Этот человек вскоре стал правой рукой фараона Снорфу (разве что туфли его не лизал!), а когда раз он упал ниц перед правителем, чтобы тот ног не замочил, ступая в ладью, то когда-то неизвестный писец Чанини стал первым вельможей. Угодливого чиновника привечал и фараон Снорфу, и его преемник – сын – новый фараон Хуфу. И особенной радостью для молодого фараона было сыграть придворную свадьбу, решив самостоятельно, кто будет женихом, а то – невестой.

Так дочь судьи Нобиатхар должна была стать женой Чанини. Конечно же, ни он, ни она, обречённые волей фараона друг другу в супруги, и не думали о любви. Но, вероятно, не зря наместник бога на земле соединил их судьбы: не любовь, а тщеславие и алчность, презрение к нищим и нищете, стремление к богатству и роскоши – вот что стало оплотом верного союза обручившихся.

Только одно попросила новая супружеская чета у фараона – право наречься иными именами. И это право было даровано придворному писцу Чанини и дочери судьи Нобиатхар – и появилась “священная пара” Верхнего и Нижнего Египта, Ливии, Синайского полуострова и Месопотамии: вельможа Осиристеп и его супруга Исизида.

О верности друг другу этой “священной пары” ходили легенды (которые сами супруги и распространяли, подкупая то торговцев, то судей, то других чиновников). А что у кого является “слабым местом”, на которое можно надавить, чтобы получить желаемое, об этом Осиристеп и Исизида знали досконально. Только вот настоящей верности между супругами не было, и наложницы у именитого сановника сменялись с завидной периодичностью. Правда, в скором времени и супруга его нашла себе разные утехи, о которых мы уже никогда не узнаем: лишь только начинала жена вельможи сомневаться в честности слуги, как тот или языка лишался, или зрения, или жизни…

Но верным прикрытием благонравия супругов был их единственный сын – Ленхатеп. Сначала тщеславные родители хотели наречь своего первенца Гором – продолжая мифологическую связь богов и царей, но потом пыл свой поумерили. С одной стороны, оба опасались зависти среди других придворных, поэтому более решили внимания к себе не притягивать, а с другой стороны (тогда оба они были молоды и, вероятно, в чём-то наивны) – считали, что уж у них-то детей будет не один мальчик…

Но судьба распорядилась по-своему. И вот сейчас Ленхатеп – их надежда и утеха – вдруг посмел пожелать жениться на нищенке!!! Разумеется, родители применили всё своё красноречие и негодование, чтобы столь низкие мысли не занимали Ленхатепа. Поэтому не прошло и трёх недель, как в мемфисский дом вельможи Осиристепа приехали посыльные от знатного номарха. Нехебу давал своё милостивое согласие на женитьбу Ленхатепа на его дочери Любият Эль Успехр.

Ленхатеп знал, что родители его хотят женить, но до последнего момента не мог и не хотел верить в это. Думал, что просто поговорили и забыли, что всё как–то вроде бы само рассосётся. Но не тут-то было…

 Вельможа Осиристеп распорядился, чтобы к Нехебу послали сватов, а просить