– Да-да, я вообще не собирался, но, если ты просишь, конечно же, я пойду к нему, расскажу о том, что ты мне сказала….

– Но завтра Нил разольётся. Мы не увидимся с ним. Он говорил, что приплывёт ко мне на лодке. Скажи, что я буду ждать его! Я каждый день, каждый час буду ждать его, пока не увижу!!

– Хорошо, милая Найфел, я найду его и обязательно всё передам, точь-в-точь, каждое твоё слово.

– Спасибо тебе, добрый друг наш!

Найфел повернулась и помчалась в свою хижину, быстро взобравшись на холм. А Али быстро побежал к дворцу Осиристепа.

Во дворец и даже близко к нему он не смел подойти. Они с Ленхатепом дружили тайно: ни отец Ленхатепа, ни мать его и на порог бы не пустили парня из бедной семьи, даже если бы он где-то утащил и надел на себя одежды сына Фараона. Глаза бедного и грязные его ноги (а бедняки всегда ходили босиком) не скроешь ни под какими одеждами.

Али стал высматривать близ забора, не появится ли его тайный друг где-то поблизости. А если долго не появится, тогда Али побежит на золотой песок, где Ленхатеп и Найфел всегда встречались после восхода солнца: может, он там ждёт её.

  Али прикидывал, где лучше поймать друга, как вдруг ворота сада широко распахнулись, и из них вышел Ленхатеп с семью или десятью рабами, которые несли папирусы, везли в салазках каменные глыбы, а также одежду юноши. Сам Ленхатеп шёл довольно быстро, чем– то озабоченный, хмурый. Вся эта процессия направлялась к Нилу. Осиристепа и Исизиды среди них не было.

 Воспользовавшись тем, что родители, а также какие – либо высокопоставленные лица и гости отсутствуют, Али Шукри бросился к другу. Ленхатеп, заметив его, почему – то болезненно поморщился вместо улыбки, приостановился.

– Ленхатеп, дорогой! – вскричал Али, – меня прислала Найфел!..

– Тихо! – остановил его друг, вышедший из сада дворца.

– Что?! Почему тихо?! Здесь же нет никого. Найфел просила тебе передать…

– Али, приятель мой, друг мой, я прошу тебя…. Не говори ничего о Найфел… Вообще ничего не говори.

 Потрясённый, Али на сколько–то мгновений лишился дара речи. Так и стоял с открытым ртом, пока Ленхатеп не продолжил:

– Я сейчас уезжаю в Мемфис. Быть может, надолго…

– Как в Мемфис?! Почему так срочно?! Найфел ничего не знает?!

– Я просил тебя не говорить о Найфел. Меня посылают родители. Я должен ехать учиться. Важные науки. Металлургия Египта – медь, бронза, привозная руда – всё очень медленно развивается, рудники, каменоломни около Мемфиса позволяют изучить технику горного дела. Не мешай мне, Али: мне нужно ехать!

Али решил, что его друг помешался: «Что он такое несёт? Какие рудники? Какие каменоломни?! Он, видимо, болен и теперь бредит. Почему важный Осиристеп не зовёт к нему срочно лекаря?»

– Прости, Али, – прервал его мысли Ленхатеп, – мне нужно ехать. Ладья с каютами уже ждёт меня на Ниле. Прости, друг.

С этими словами Ленхатеп быстро пошёл к реке, где у берега действительно стояла большая ладья. Рабы бросились за ним…

Али видел, как часть процессии погрузились на транспорт, и лодка отошла в сторону Мемфиса. Он так ничего и не понял. Что это с Ленхатепом? Почему он так срочно уехал? Почему не спросил, и даже не хотел слушать о Найфел? Что Али теперь ей скажет? Она же ждёт, плачет!

Али долго ещё стоял в полном недоумении, словно его внезапно ударили по голове. Потом повернулся и медленно, неуверенно побрёл к деревне Найфел.

Девушка уже ждала его у подножья пригорка деревни. Заметив Али, она тут же бросилась к нему:

– Ты видел его? Ты говорил с ним, Али? Ты сказал ему всё?! Что он тебе ответил?!

Али стоял перед Найфел с низко опущенной головой и молчал.

– Почему ты молчишь?! – Найфел была сильно встревожена. – Ты передал ему всё, что я просила? Он сильно обижен? Гневался на меня?! Но в чём же я виновата? Матушка Ме не пустила меня.

– Он уехал…– вместо ответа тихо промолвил Али.

– Уехал? Как уехал?! Куда уехал?! Почему?

– В Мемфис. Я не знаю почему. Сказал, что надо учиться.

Глава 9

На следующий день Великий могучий Нил начал разливаться…

Вода поднималась постепенно, но заметить было можно, особенно на островах. Они начали медленно уходить под воду, вместе со стоящими на них деревнями. Селения, раскинувшиеся на низких островах, были смыты, а те, что стояли на высоких, оставались целы, но теперь были совсем у воды – руку в воду можно было погрузить. А до берега можно было добраться только на лодке.

Все люди знали об этом (так было всегда), и большие низкие деревни за весь период с ноября по июль – всю зиму и весну, а особенно когда наступал Рекех-вер (самый дождливый месяц) – поднимали свои холмы (или  насыпали новые), укрепляли их как могли.

Деревня, где жила Найфел, никогда не уходила под воду, т. к. лежала на высоком холме. И Абд ат-Тавоаб, и Мехатэ, и все их соседи всегда были спокойны. Хотя Нил становился как целое море. Вода доходила даже до Гизы, а лодки проходили прямо около пирамид.

Найфел сидела на полу и смотрела в проём для окна на поднимающуюся стихию. Глаза её были в слезах, которые не высыхали.

«Ну вот, великий Нил разлился, – думала она. – Теперь четыре месяца нельзя будет просто выйти из хижины. И не пробежать по берегу, ни спросить у кого-нибудь про Ленхатепа. Он обещал приезжать к ней на лодке каждый день, но разве теперь можно поверить в это? Раз он вот так, не предупредив её, просто взял и уехал – кто скажет, что у него на уме? Неужели он в два дня взял и разлюбил меня?! Как так может быть? А я его так люблю: я не могу жить без него!»

И потекли дни. Найфел ждала и ждала Ленхатепа, а он не приезжал. Горе её становилось сильнее, и на сердце всё больнее; девушка уже едва выдерживала всю ту тяжесть, что её одолевала. Ко всему ещё её начало тошнить, всё больше и чаще.

Матушка Ме заметила это, почуяла неладное.

– Найфел, что случилось? – строго спросила она.

– Ты про что, матушка Ме? А-а, тошнит. Да что–то съела сегодня не то: рыбу что ли сушёную……

– Тебе меня не обмануть. Я знаю, отчего девушку тошнит, негодница, и глаза у тебя всегда мокрые… Отчего ты плачешь?

– Жаль, матушка Ме, что земли не видно… песка…. Одна вода кругом. – Не сдержавшись, Найфел снова зарыдала.

Вошёл Абд ат-Тавоаб:

– Что случилось, дочка? Что здесь, Мехатэ?

– Да ничего такого, Абд, просто дочь наша беременна от богатого и знатного, только скрывает от нас с тобой. Добегалась на берег, допрыгалась. А теперь берега нет, и богатого нет. Богам угодно было, чтобы бросил он её. Игры кончились.

– Это правда, дочка? – спросил заботливо отец…

Найфел, поняв, что матушка Ме обо всём догадалась, в ответ только ещё сильнее заплакала, и её