Родители мужа, ушлые киевские евреи, знавшие всех и вся, умудрились вначале впихнуть своего Борюсю в КИМО, а затем пристроить секретарем в общество советско-чехословацкой дружбы.

– Бабская должность, – сказал как припечатал Лоркин отец, полковник Советской Армии, – ну съезди, посмотри на заграницу. Эх, мы там в 68-м дали им просраться.

И громко заржал.

Мать Лары ничего не сказала, потому что в этот момент руководила грузчиками, которые носили коробки. Родители Лары уезжали в Москву, отец смог перевестись накануне завершения службы.

"Наконец-то!" – как резюмировала Ларина бабка, живущая в столице нашей необъятной родины всю жизнь и даже на дачу не выезжавшая никогда. "За Садовым жизни нет" – был ее девиз по жизни.

В Прагу они съездили. И отработал Боря там два срока. Мог бы и больше, но Лара затосковала и пустилась в авантюры. Вначале времени не было, когда родилась в 85-м Алиса, но она оказалась на редкость беспроблемным ребенком: ела, спала и какала как в учебнике, и у Лары образовалось слишком много свободного времени, что при ее деятельной натуре было опасно.

Сначала Лара стала потихоньку спекулировать под видом продажи лишнего. Отсылала подружкам в Киев посылки с классными чехословацкими вещами, потом стала ездить «в отпуск» и возить сумки и чемоданы, доверху набитые дефицитными капроновыми колготками и детскими одежками. Лара рассудила, что это тот товар, спрос на который есть всегда, а размер не важен, подойдет всем. Маленькая яркая курточка в стране серо-коричневых одежек стоила с рук 50 рублей, а обходилась Ларе в десятку на наши деньги.

Потом Ларе стало не хватать размаха. Алиса уже ходила в сад, вечером оставалась с няней, ночью с отцом, Лара стала совершенно свободна для своих дел. На третьем контейнере, отправленном на родину, все и закончилось. Борю вызвал руководитель их богадельни, официально занимавшейся изданием книг и проведением выставок, а на самом деле курирующей шпионов и агентов, но Боря, понятно, к этой части не был привлечен, и заявил, что лучше бы Лара завела себе любовника. Они вернулись в Киев.

Но это уже был другой Киев, другая страна, другие люди. Борины влиятельные родственники потянулись в Израиль. Борина мама сказала: «Я не поеду», а раз мама не едет, то не едет и Боря. Значит, и Лара.

От Лариных бизнес-проектов у нее образовалась огромная по тем временам сумма, которой хватило на покупку черной «Волги» и квартиры на Горького. «Волгу» Боря разбил через месяц. Он только получил права и, в отличие от Лары, водил плохо, но ездил, чтобы порадовать маму. Слава богу, никого кроме него в машине не было, когда она с размахом перевернулась на крышу почти под окнами их дома.

– Это потому, что на нашей улице есть трамвайные рельсы, – заявил Боря.

«Это потому, что ты – идиот», – подумала Лара.

Боря сломал в аварии руку и переехал кушать бульон к маме. Обратно он не вернулся. Лара получила повестку в суд на развод и на раздел имущества. На развод она была согласна, на раздел – нет.

– Сколько вы с меня ходите? – спросила она свекровь открытым текстом.

– Допустим, десять тысяч долларов, – ответила та.

У Лары не было десяти тысяч. У нее вообще не было долларов, но был контейнер памперсов, которые она оформила как личные вещи, который сейчас болтался где-то между ЧССР и УССР и вот-вот должен был прийти. Она пошла на стихийный рынок к стадиону.

– Почем памперсы?

– Пять долларов.

Так, контейнера на все не хватит, поняла Лара. Она вышла на каких-то мутных людей и одолжила у них десять тысяч. Чем отдавать, она пока не решила, но у нее был впереди месяц и дикое желание покончить со всем этим.

На передачу долларов за квартиру собралась вся оставшаяся в Киеве Борина родня, сам Боря держал обиженное лицо, за его плечом уже мелькала какая-то девушка.

Свекровь считала деньги, брезгливо рассматривая каждую купюру на свет. Лара молча наблюдала за ней.

На алименты она подавать не стала. Алиса никогда не видела больше ни папу, ни бабушку.

Пришлось погрузиться сразу в бешеную деятельность. Пока памперсы не пришли, Лара заложила свое золото и кинулась «челночить». Опыт был, связи появились сразу. Она крутилась как могла, дочь росла сама, у подружек, у соседок. В одну из поездок Лара познакомилась с Самвелом.

– В твоем бизнесе тебе нужен мужик, – говорил ей кавказец, к которому Лара полетела в Махачкалу покупать норковые шапки. В самолете Махачкала – Владивосток, куда она повезла эти шапки продавать, познакомилась с ним. Он был полная противоположность Боре и да всем случайным Лариным вялым и слабым мужчинам. Деятельный, большой, широкая душа. Вокруг люди, знакомые, друзья, движение. Лара сразу была засыпана цветами и залита шампанским. Когда очнулась, было поздно. «Срок восемнадцать недель», – объявил доктор.

На самом деле у Самвела ничего не было. Были родители и братья где-то в Армении, был недостроенный дом там же, да и не понятно был ли, были друзья-приятели, а больше ничего. Пить и гулять он умел хорошо, зарабатывать деньги не очень. Но в отличие от того же Бори ведомым не был, хотел командовать Ларой, посадить ее дома, поставить у плиты, пусть готовит – гости придут! Только готовить было не с чего. Лара тайком пыталась провернуть какие-то дела, но это были сущие копейки. Все же бешеное «движение» Самвела приносило только убытки.

И тут на пороге квартиры на улице Горького, в котором они теперь жили втроем, появилась Ларина мать. Она прилетела из Москвы, маленькая, стройная, в облаке дорогих французских духов, и заявила:

– Я забираю Алису! Ребенок должен жить в нормальной семье!

Лара на тот момент, совершенно одуревшая от постоянного токсикоза, нервов и безденежья, не могла спорить. Алиса улетела в Москву. Лара разницы не заметила. Времени и внимания дочь не требовала, поэтому легче Ларе не стало, наоборот, стало труднее: муж купил семерку БМВ, вернее взял в долг, а деньги обещал отдать в течение полугода. Какие деньги? Лара скандалом получила разрешение опять заняться бизнесом и, натянув на свой, уже не маленький живот свой самый шикарный костюм, поехала в Запорожье договариваться о поставке запчастей на автомобильный завод.

Когда пришло время рожать, Лара наготовила еды, убрала квартиру, собрала вещи и, словив попутку, поехала в роддом. Самвел уехал еще утром и сказал, что вернется через час. Забирать ее он приехал с друзьями, колонной