Это вы сглупили, – заявил рыцарь. – Ваш отец никогда такого бы не сделал.

– Папа был на войне! – возмутилась я. – А мне нужны были деньги. Вам, может, не известно, что вилланы могут вырастить пшеницу, рожь, яблоки – если будет урожайный год, но не могут купить сахар, мёд, лекарства, уголь и дрова. Даже кузнец закупает руду через северных поставщиков. И на всё это нужны деньги. Мы пытаемся поставить на поток продажу шерсти, но на это нужно время, а деньги необходимы сейчас и сразу.

– Вы ещё и своих вилланов содержите, – сказал он и скривился. – А ведь это они должны содержать вас.

– Это моё дело, и мои люди, – обиделась я. – Речь идёт о том, что вы ведёте себя так, что перессорите меня со всеми.

– Невелика потеря, – отозвался он. – Они и так вам не друзья. Расскажите-ка, что вы не поделили с детишками того труса, который к вам приставал. И помните, – тут он соизволил обернуться ко мне и поднял указательный палец, будто грозил младенцу, – лжи не потерплю. Только правду и ничего, кроме правды.

– Да вы уже надоели со своими обвинениями, – не сдержалась я. – Какой обман?! Вы хотели, чтобы я указала короткую дорогу какому-то головорезу с тесаком? А если бы вы оказались разбойником?! Мои люди пострадали бы…

В одну секунду мужчина схватил меня за шею пониже затылка и притянул к себе. Я только пискнула, уткнувшись лицом ему в грудь и чувствуя, что вылечу из седла, если он меня отпустит. Шёлковая рубашка прильнула к моей щеке, и я ощутила незнакомый запах – очень приятный, свежий и горьковатый, как морозное утро. Амбра – вот что это было. Когда-то папа тоже пользовался такими благовониями. У меня до сих пор хранился гранёный пузырёк с клеймом королевского парфюмера.

– Какая вы предусмотрительная, леди, – произнёс тем временем рыцарь мне на ухо, хотя шептаться на пустой дороге не было необходимости. – Только где была ваша предусмотрительность, когда вы доверились незнакомому человеку? Мне, то есть?

– В-вам? – переспросила я, заикаясь и возвращаясь в реальность после мыслей о шёлковой рубашке и королевских духах.

Пока лошади шли бок о бок, можно было не бояться упасть, но если одной из них вздумается ускорить шаг…

– С чего бы мне вам не доверять? – я уцепилась за луку, стараясь сохранить равновесие, а Мюфла по прежнему держал меня за шею, и пальцы у него были железные. – Вы – друг моего отца, вы привезли письмо и деньги… – я говорила всё тише, и наконец, совсем умолкла.

– А вы спросили у меня документы? – поинтересовался рыцарь. – Вы не подумали о том, что я – и правда разбойник? Прикончил вашего Мюфла или украл у него письмо и шкатулку, и решил втереться в доверие к богатенькой наследнице.

– Если бы вы были вором, – заметила я, стараясь не показать, как перетрусила, – то забрали бы все деньги. А вы не взяли ни одной монетки. Я ещё не поблагодарила вас за это.

– Очень вовремя с благодарностями, – проворчал он и отпустил меня, понукая коня идти вперёд.

Я тут же села ровно и перевела дыханье, таращась в спину рыцарю, и мало что видела кроме его чудовищной сабли.

– Вы доверчивы, наивны, – перечислял он, не оглядываясь, – не говоря уже о том, что поехали одна, с деньгами… Да вам бы тут голову свернули в два счета, чтобы ограбить по-тихому.

– Не такая уж большая сумма, – возразила я.

– Поверьте, я видел, как убивали и за меньшее, – отрезал он. – Ваш отец знал, что делал, когда просил меня позаботиться о вас. И я выполню его просьбу, даже если вы затопочете ножками и заплачете.

– Не собиралась делать ни того, ни другого, – гневно сказала я ему вслед.

– Ну да, – он хмыкнул через плечо. – Видел я, как вы сегодня чуть не разревелись прямо на площади.

– Это… это другое!..

– Само собой, – кивнул он. – Рассказывайте про вашего друга и его отпрысков. Клод и Ленард, кажется?

– Да, Клод и Ленард Рубертун, – сказала я словно против воли. Конечно, ссора с соседями была только моим делом, и это дело уже рассмотрели в суде и признали меня виновной. И, конечно же, я так и кипела после очередной, совсем не рыцарской, выходки но промолчать не смогла. Потому что тоже считала, что не слишком уж я и виновата. – Видите ли, мои земли – они идут до самой реки, к Фиалковой низине… Там заливные луга, я планирую в этом году выпустить там овец…

– Ближе к делу, – поторопил меня рыцарь, и было понятно, что ему ну нисколько не интересны мои овцы и мои планы по их выращиванию.

– И так ближе, – огрызнулась я. – Вобщем, я долго не могла освоить Фиалковую низину. Во-первых, у меня не было столько овец, чтобы им понадобился второй луг, а во-вторых, надо было сначала построить мост… Но в этом году мы начали строить мост!..

– Ещё ближе к делу, – раздражённо повторил Мюфла.

– Мои соседи – Рубертуны и Дофо подали прошение в городской совет, чтобы меня обязали продать эти земли, или чтобы их изъяли безвозмездно, потому что земля простаивает…

– Какой бред.

– Совершенно согласна! – пылко поддержала я. – В этом году я намерена занять луг, так и сказала в совете, и совет принял мою сторону.

– Но только не соседи? – догадался рыцарь.

Теперь он слушал меня очень внимательно и даже придержал коня, чтобы ехать рядом. И не поверишь, что только что пугал меня, таская за шею.

– Н-ну… – протянула я, предавая свои гордость и самолюбие окончательно и бесповоротно. – Видите ли, я – единственная наследница Сегюра. Моя мать умерла десять лет назад, несчастный случай… Отец много лет был на войне, и теперь его тоже нет… А в наших краях не принято, чтобы женщина хозяйничала. Если только вдова… Женщина должна вышивать, молиться, быть примерной женой… – я помолчала немного, собираясь с мыслями, а потом продолжала: – Пока папа был на войне, я могла распоряжаться землями от его имени, и никто не смел меня упрекать. А когда пришло известие о