Покосившись по сторонам, я не увидела нигде сэра Мюфла, и поздравила себя хоть с одной маленькой удачей. Не хватало ещё, чтобы этот невежда устроил тут смотрины жениха. Чем они могли закончиться, я даже не предполагала, но собиралась оттянуть момент знакомства как можно дальше к свадьбе.

Эдвард услышал мои шаги и встрепенулся, выныривая из блаженной солнечной лени.

– Добрый день! – сказала я с преувеличенной радостью. – Как мило, что ты заехал! А я как раз собиралась прогуляться к реке. Проводишь меня? – и не дожидаясь ответа, я почти бегом припустила вон со двора.

Эдварду ничего не оставалось, как схватить свою кобылку под уздцы и отправиться следом за мной.

– Была сегодня в городе, – болтала я, уводя его подальше от замка и от сэра Мюфла с его смотринами, – заплатила штраф, теперь все неприятности улажены. А ты как? Как родители? Как Эдмунд и Лейтис?

Эдмунд был старшим братом Эдварда, а Лейтис – женой Эдмунда. Когда-то мы с Лейтис были подругами – не разлей воды. Но два года назад она вышла замуж, а у замужней леди мало общего с незамужней девицей. Одной из причин, почему я предпочла сделать выбор в пользу семьи Дофо, была возможность породниться с Лейтис. Всегда веселее, когда рядом приятный тебе человек. Иначе можно и с ума сойти, слушая постоянное нытьё Эдварда. А он всегда ныл. И сегодняшний день не стал исключением.

– У нас всё хорошо, спасибо, – заговорил он немного гнусаво, и я никак не могла понять, в чём тут дело – или нос у него постоянно заложен, или он считал, что говорить на французский манер – это признак аристократичности. – И я рад, что ты, наконец-то, разобралась с Рубертунами. Хотя, на мой взгляд, можно было не доводить ситуацию до такого… На ту сумму, которую ты потратила на оплату штрафа, можно было закупить доски для моста.

– Я куплю их на следующей неделе, – сказала я, мигом растеряв даже наигранную радость.

– У тебя есть сбережения? – Эдвард наклонился, заглядывая мне в лицо. – Ты же говорила, что доходов от продажи шерсти ещё нет.

Он был выше меня на полголовы, нескладный, рыхловатый в нижней части тела и узковатый в верхней. Впрочем, это понятно – почти всё время Эдвард проводил за письменным столом, а ручную работу считал чем-то постыдным. Хотя ещё его дед лично пас овец на наших лугах. Но теперь Дофо разбогатели, заважничали, и вот уже Эдвард строит из себя отпрыска благородного семейства, делая вид, что совершено позабыл о своих простых предках. Что ж, не самая плохая черта. Почему бы и нет? Это же хорошо, когда человек стремится вверх…

Я пыталась мысленно примириться с Эдвардом в качестве мужа, но сколько бы ни убеждала себя, что делаю правильный выбор, монотонное гундение жениха явно проигрывало перед мускулистой грудью кое-кого…

А! Далась мне эта грудь!

Энергично потерев щёки, я поймала удивлённый взгляд жениха.

– Устала, – пояснила я. – Поездка туда-сюда, а потом мы с Пруденс выбивали перины.

– Зачем ты занимаешься этой грязной работой сама? – завёл привычную песню Эдвард. – У тебя есть слуги, поручи им…

– Смотри, фиалка! – перебила я его, торопясь сменить тему. – Первая фиалка на лугу!

Опустившись на колени, я притворилась, будто полностью увлечена цветком.

– Мама говорила, что раньше тут всё было усыпано фиалками, – болтала я без остановки, чтобы Эдвард опять не начал стенания по поводу того, что благородной девице не пристало марать ручки, и пусть работают вилланы. – Как бы я хотела на это посмотреть! Наверное, это очень красиво, когда луг становится не зелёным, а фиолетовым, от края до края…

– Наверное, – без особого интереса согласился Эдвард. – А с кем ты была сегодня в городе? Брат сказал, что видел тебя с каким-то разбойником…

Вот оно. Теперь понятно, почему женишок притащился верхом. Торопился, наверное, даже коляску не запрягал.

– Это папин знакомый, – сказала я, как можно равнодушнее, поднялась с колен и пошла вниз, к реке. – Привёз последнее письмо от отца. Вчера приехал.

– Вчера? – Эдвард насторожился. – И ночевал у тебя? Ночевал в замке?

– Да, – ответила я, стараясь говорить спокойно, хотя уже поняла, куда он клонит. – А что ты так заволновался? Мне надо было выгнать человека на ночь глядя?

– Он мог бы переночевать в гостинице, в городе, – начал мой жених и осёкся. – А это кто? Это он, что ли?

Я посмотрела в сторону реки и очень пожелала оказаться снова в леднике, чтобы нырнуть в колотый лёд уже с головой. Потому что в реке, у берега резвился чёрный конь, и сэр Мюфла собственной персоной купал его, держа под уздцы.

– Отвернись, Гутун! – велел Эдвард и взял меня за плечо, пытаясь поставить спиной к воде. – Девушкам нельзя смотреть на такое!

– И что там особенного? – я не удержалась и дёрнула плечом, сбрасывая его руку. – Подумаешь, он всего-то снял рубашку. Не вижу ничего страшного.

В это время рыцарь схватил коня за гриву, запрыгнул к нему на круп, погнав в глубину, и стало видно, что снята была не только рубашка.

Меня будто приморозило к земле, хотя погода была по-настоящему весенней. Эдвард тоже потерял дар речи, и тут добрый сэр соизволил заметить нас и даже помахал рукой, ничуть не стесняясь своей наготы.

Я резко отвернулась, но продолжала видеть крутые ягодицы и мускулистые ляжки. Ни одной мысли в голове не осталось – только картинки. Крайне неприличного содержания, между прочим.

Кто же мог знать, что господин рыцарь решит прогуляться за стенами замка? Оставалось только надеяться, что до реки он шёл не голышом. Иначе это была бы самая неприличная картина…

– Это он? – спросил Эдвард свистящим шёпотом, хотя мы были на лугу одни, если не считать пегой кобылы. – Вот этот вот – друг милорда Сегюра?!.

– М-да, – промычала я, двигаясь мелкими шажками в сторону замка. – Сэр Мюфла. Морис Мюфла.

– Да какая разница, как его зовут! – взорвался мой жених, и было странно видеть его таким взволнованным. – Он что себе позволяет?! У