Шрифт:
Закладка:
— Ярославна! — тихо рявкает Алексей Михайлович, проследив за моим взглядом. — Надень шорты!
— Это шорты, пап.
— Надень шорты на эти шорты!
Проморгавшись, снова погружаюсь в чтение.
— Алексей Михайлович, но это же неправда. От первого до последнего слова. Бровь я рассёк в бассейне об кафель. А на стоянке мы просто угорали с друзьями!
— Этому уже никто не поверит, Иван.
— Но Вы мне верите?
Сталкиваемся взглядами. Молча сверлим друг друга.
— Да.
— Ну и всë…
— Нет, не всё, Иван, — встревает Борис. — Рейтинг за утро упал на двенадцать процентов. А в нашем случае, всё решает даже один.
— Из-за газеты упал?!
— Интернет пестрит ещё более провокационными триггерами по этой теме.
— И что же теперь? Мне из дома не выходить? Ведь, если я споткнусь и упаду на тротуар, а там окажется трещина, они напишут, что сын мэра пьяный крушит мостовую.
«Да!!!» — щелкая пальцами, тыкает в меня указательным Ярославна за их спинами, закатывая в экстазе глаза.
— Именно для того, чтобы этого не происходило… — назидательно декларирует Борис.
Но я опять перевожу взгляд на Ярославну за их спинами. Она, пародируя его, слово в слово открывает беззвучно рот, под его слова, словно знает их наизусть.
— …работает целая команда супер-профи, которая предсказывает ходы конкурентов по черному пиару и не позволяет их воплотить. Но это возможно только тогда, когда все официальные лица ведут себя безупречно и предсказуемо.
На последнем слове Ярославна изображает пистолет, стреляет себе в рот и высовывая язык, изображает смерть пингвина из Мадагаскара.
Не выдержав, прыскаю смехом.
— Это смешно, Иван? — дёргает бровью Алексей Михайлович.
— Нет, извините. Это не смешно. Мне жаль.
Мне правда жаль. Но я не сделал ничего такого…
— Нам нужно обсудить твою предсказуемость.
— А этот год новый! — скачет у «пилона», подъёбывая меня Ярославна. — Тот был старый. Тот был фиговый, этот будет звездатый! — «качает», как мы в спортзале эта коза.
— Тот был не твой, этот будет тв-о-ой!.. Добро пожаловать в семью, братик! Йухууу!!!
— Яся!!! — в ярости разворачивается Алексей Михайлович.
Шуганувшись, срывается поспешно с места, скользя носками по полу и сбегая из гостиной с гомерическим хохотом.
Ну, пизде-е-ец…
Одеваемся после тренировки. Старшие разбирают золото, часы и фитнесс-браслеты с мата. Малышня стоит рядом. Косятся. Они знают, что «среди своих крыс нет», и не дай им Бог чего-то дёрнуть внутри команды. Но я поглядываю, чтобы рука ни у кого не дрогнула. Шпана ещё совсем… Да и в некоторых «семьях» в интернате лупят тех, кто ничего не приносит в общак. Но это надо пережить. Это не повод крысятничать.
Стася снимает серёжки и аккуратно кладёт на мат, рядышком с вещами Беса.
— Стась?
Неужели серьги вернули?? Это из области фантастики. Обычно через час любое золото уже слито перекупам. И это с концами.
— Привет, тебе серьги вернули?
— Нет, — хлопает своими густыми ресницами. — Это подарили.
— Кто? — подозрительно прищуриваюсь.
Извращенцев, ходящих кругами вокруг сирот предостаточно.
— Ярославна, — заговорщицки распахивает глаза. — Она дочка мэра. Самого главного в городе.
— А?! — дёргается мой глаз.
— Вот!! — показывает на телефоне заставку, селфак с царевной.
— Когда это?!
— Когда ты телефон дал.
— Мм. Ясно.
Нихера не ясно!
— Стась… Давай, серьги пока у меня побудут? А ты на разряд когда сдашь, я тебе их верну. А то отморы какие-нибудь «втëмную» с ушами оторвут. Мы, конечно, потом найдём и нахлобучим, но уши жалко.
С сожалением вздыхает, грустно глядя на серьги.
— Дырочки зарастут.
— А я тебе не золотые пока куплю. Тебе с каким камешком — голубым или красным?
— А можно розовенький? — оживает она.
— Поищу. И не бери больше ни у кого ничего, ладно?
— Ладно. А Ярославна сказала, что если серёжек не будет, то приедет мэр, — шёпотом.
— Странная пиар-компания, — хмурюсь я. — Зачем приедет?
— Пятый угол искать? — с сомнением.
— Окей, я уточню у неë — что там за история про пятый угол, — рассерженно бросаю я.
Встаю, Стася ловит меня за руку.
— Она хорошая!
Ну да…
— Иван, что там? — смотрит на нас Бес.
Подхожу к нему, объясняю ситуацию.
— Хочешь, в сейф ко мне положи.
— Да я верну лучше.
— Стася-то их ждать будет. Нехорошо выйдет.
Рассматриваю серьги. Не слишком дорогие, лёгкие.
— Я ей другие куплю.
— Хорошо. Теперь про турнир. Надо вас в разные весовые со Шмелевым перед турниром развести. Зачем нам конкуренция внутри команды? Тарханов уже выскочил в сотку. И пойдёт в своей. Шмель тебя тяжелее на пятёрку почти. Значит, ронять по весу будем тебя. Отменяй быстрые угли.
— Эээ… — печально морщусь я. — Без сладенького я грустный.
— Ничего, пьедестал и премия тебя взбодрят, — хлопает меня по плечу Бес.
После тренировки выходим из школы. Я рассказываю пацанам трешак про журналюг.
— Может, заедем в редакцию, натянем их на глобус? Пусть опровержение пишут! — возмущается Ромка.
— Да там уже натягивают. Только опровержения, оказывается, никто не читает.
— Ну что — может, тогда, на набережную? — предлагает Марат. — Контента тебе наворотим нового. Ромка без тачки, всë равно пешком пилить.
На стоянке паркуется знакомая машина. Сбившись с шага вспоминаю, что меня сегодня забирают.
Из машины выходит Ольга Валерьевна.
— Это кто? — толкают незаметно плечами с двух сторон друзья.
— Это «мама», — поправляю гитару за плечом. — Походу, облом мне, а не набережная.
— То есть, мы у этой тётеньки теперь спрашиваем: выйдет ли Ваня погулять? — стебёт меня Шмель.
— Мда… Теперь, как-то так.
Подходим ближе.
— Здравствуйте! — практически синхронно здороваемся мы.
— Здравствуйте… — оглядывает нас.
