Шрифт:
Закладка:
Эти слова обожгли Розалин так, словно её уронили в лаву, и она тут же подскочила на месте.
— Что?! — взвизгнула она.
— Почему ты так удивляешься? — лениво склонил голову похититель. — Мне приходилось время от времени следить за тобой в своё отсутствие на случай непредвиденных обстоятельств. Камера здесь с самого начала.
Он указал на дальний угол комнаты, где под самым потолком едва виднелась чёрная точка.
Розалин вдруг поняла, почему она всё время чувствовала себя под чьим-то наблюдением даже в отсутствие поработителя. И, вместо того, чтобы разъяриться на него или зайтись в истерике, она вдруг, густо покраснев, уронила лицо в ладони.
— Ну что ты, — ласково протянул юноша, придвигаясь ближе и кладя руку на её волосы. — Не нужно стесняться таких естественных проявлений. Мастурбация полезна, ведь она помогает справляться с нервным напряжением, со стрессом и депрессией… Каждый человек на земле занимается этим.
— Прошу, хватит говорить об этом! — простонала Розалин, готовая сгореть от стыда.
Усмехнувшись, поработитель некоторое время молча гладил её по волосам, словно старался успокоить.
— А знаешь, — вдруг прошептал он девушке в самое ухо, — я ведь тоже занимался этим, представляя только тебя… Наше влечение друг к другу взаимно, Роза…
Девушка осторожно подняла на своего похитителя взгляд, и некоторое время они оба не отрывались друг от друга, словно каждый пытался заглянуть в душу другому. Но потом юноша прикоснулся кончиками пальцев к щеке Розалин и, увидев её распахнувшиеся словно в ожидании губы, приник к ним своими.
Поцелуй затянулся дольше, чем обычно. Розалин внезапно для себя ответила ему, что на мгновение даже удивило похитителя — его глаза широко распахнулись. Но после, словно осмелев, парень вновь уложил её на кровать и уже более уверенно стал исследовать руками её тело.
— Я так сильно тебя люблю… — шепнул поработитель в раскрасневшиеся губы Розалин, слегка сживая ладонью её грудь.
Сейчас даже через плотную ткань явственно ощущался затвердевший сосок, а сбившееся дыхание и затуманенный взор Розалин послужили парню ответом к не озвученному вопросу, застывшему у него на губах.
Покрыв поцелуями кожу шеи и плеч, стянув с них бретельки и обнажив груди, он припал к ним, попеременно лаская их, сжимая и втягивая ртом соски. Стыдливо прикрыв ладошками лицо, Розалин едва не задохнулась от неизведанных ранее ощущений. Почему-то раньше, когда другие девушки говорили, как это приятно, когда мужчина ласкает груди, Розалин было не по себе, ибо её фантазия стойко выдавала ассоциацию с младенцем. Женская грудь и мужчина рядом казались чем-то неправильным и противоестественным, но теперь, сквозь лживый девичий стыд чётко пробивалось осознание, что эти прикосновения были как раз естественными и безумно приятными.
Но как только рука поработителя, задрав юбку, покрыла её лоно, Розалин издала испуганный стон и замерла.
— Я могу остановиться, — вдруг охрипшим голосом произнёс юноша. — Хотя учитывая, насколько ты здесь мокрая, думаю, сама ты желаешь продолжения.
Приоткрыв ладошку, Розалин одним глазом быстро осмотрела своего похитителя, удивляясь, что он даже не удосужился хоть немного раздеться. Он и правда даже сейчас готов был остановиться? И почему-то именно это пугало её больше всего, эта странная неопределенность, его сдержанность. Почему он не берёт её как сделал бы любой маньяк?
Юноша взглянул на неё, и Розалин испуганно снова закрыла лицо.
— Посмотри на меня, — услышала она его требовательный голос, но не смогла заставить себя разжать ладони.
Лежит перед мужчиной с задранной юбкой и обнажёнными грудями, с алыми от поцелуев губами и растрёпанными волосами, изнывая от желания близости. И с кем! Со своим поработителем! Стыд-то какой!
— Посмотри на меня, пожалуйста, — вновь повторил он требовательную просьбу.
Розалин отняла от лица руки, прикрыв ими уже грудь.
— Если ты хочешь остановиться, то должна сказать это вслух, — едва ли не по слогам сказал похититель и, не прерывая зрительного контакта, стал медленно стягивать с неё трусики. — Потому что сам я останавливаться не хочу…
Розалин вся дрожала, не в силах выдавить из себя даже писк, не говоря о каких-то связанных словах. Остановиться?.. Этого она сейчас не хотела.
Её бельё слетело на пол.
— … Я решил отдать тебе всё, что у меня есть, — продолжал шептать поработитель, прикасаясь пальцами к тому месту, которое ранее могла трогать только она.
Розалин вцепилась одной рукой в простыню, другой вновь закрыла вспыхнувшее лицо. Что с ней такое происходит? Почему не может остановить его, как раньше? Почему желает так, как никого никогда не желала? Как же это неправильно, постыдно, мерзко, греховно желать того, кто поработил её, отнял свободу и разрушил её жизнь! Но понимание этого ушло куда-то на задворки сознания, ибо в этот момент Розалин, теряя связь с реальностью, могла только чувствовать осторожно-ласкающие её пальцы. Внизу уже так всё пылало, что было даже больно, неосознанно Розалин стала двигать бёдрами, хотелось того, что помогло бы ей освободиться от этого давления, что заставляло слабеть и терять остатки разума.
И вдруг поработитель, оставив череду влажных поцелуев на её животе и спустившись ниже, прошептал:
— Ты значишь для меня всё.
Обхватив бёдра девушки руками, он прикоснулся своим горячим языком к самой чувствительной части её тела. От неожиданности Розалин вскрикнула, изогнулась, от стыда попыталась в тот же миг его оттолкнуть, но юноша держал её слишком крепко и продолжал выводить узоры на той точке, что заставила девушку жалобно застонать.
В конечном итоге поработитель продолжал ласкать Розалин до тех пор, пока она, несколько раз содрогнувшись с протяжными стонами, не попросила его остановиться.
Юноша тут же навис перед ней и, со словами «почувствуй, насколько ты вкусная», припал к губам Розалин своими, увлажнёнными её собственными соками. Аромат и вкус её страстного желания оказался приятным, сладковатым, и сводящим с ума, но после нескольких полученных оргазмов разум стал наконец проясняться. Поработитель, углубив поцелуй, замедлился, под конец превратив его в нежные едва заметные прикосновения, как крылья порхающего мотылька, и Розалин смогла глубоко вдохнуть. Но едва её взгляд натолкнулся на его обезумевший от страсти, вспыхнув с новой силой, она отвернулась, превратившись под ним в камень.
— Ты такая очаровательная сейчас, — каким-то утробным рыком произнёс спустя мгновение юноша. — Смущённая произошедшим,
