Я почти чувствовал, как «Ураган» завис — и медленно, перебарывая гравитацию, потянул вверх. Навалилась перегрузка, стало трудно дышать, но я блаженно улыбался — всё было «по правде».

— Десять секунд — полет нормальный.

— Двигатели первой ступени работают устойчиво.

— Двадцать секунд — полет нормальный.

— Параметры систем управления в норме. Стабилизация изделия — устойчивая.

— Тридцать секунд — полет нормальный.

— Давление в камерах сгорания — в норме.

— Сорок секунд — полет нормальный.

— Тангаж, рысканье, вращение — в норме.

— Пятьдесят секунд — полет нормальный…

Мое внимание рассеялось, а мысли спутались. Я думал о том, что нынешним космонавтам пока что далеко до звездолетчиков. Даже звания межпланетников они пока не достигли.

И всё же мне скоро болтаться в невесомости — вне Земли, вне той привычной и размеренной жизни, которую мы ведем и устраиваем под зыбкой броней атмосферы. И — Луна…

«Don’t fuck up, Garin…»

Синева стратосферы понемногу темнела, замещаясь чернотой бесконечности, и я даже вздрогнул, когда двигатели смолкли, а тело утратило вес.

— Четыреста восемьдесят секунд. Корабль достиг заданной орбиты. Скорость полета — расчетная.

Тот же день по БВ, позже

Борт ТМК «Заря-3»

«Какая же она здоровенная!» — дивился я на «Салют-8». Целая гроздь блоков и модулей висела в пустоте, расправив на длиннущих фермах, словно паруса, плоскости радиаторов и солнечных батарей.

Примерно такой должна была выглядеть станция «Мир-2» в моей родимой «Гамме». Не дали.

«Энергию» отменили. О «Буране» забыли. «Мир-1» и вовсе утопили ради МКС, нам не нужной совершенно.

«Всё во имя американцев, всё для блага американцев!»

Думаешь об этом, и делается душно — от стыда за наших восторженных дураков и улыбчивых предателей.

Воистину, советская эпоха — самая великая в истории России, но до чего же позорны ее последние страницы!

И что толку в неприкосновенности «Альфы» с «Бетой»? Да, нас не затронуло бесстыдство «святых» 1990-х, но «Гамма»-то осталась мерзка и затхла…

Я коротко выдохнул, словно избавляясь от мутного негатива, да и некогда впадать в минор — за толстыми передними окнами круглилась Земля, сияя голубым и белым.

Прежде, чем состыковаться с орбитальной станцией, «Ураган» плавно откинул носовой обтекатель, выпуская наружу очередной модуль. Работники «Салюта» на маленьких, юрких космоскафах мигом подлетели — и уволокли груз, пыхая маневровыми движками.

— «Ураган», — донесся высокий женский голос, — вам разрешается стыковка. СУ «Надир».

— Есть — стыковка… — мужественным тоном ответил Почтарь, и не удержался: — Леночка, ваш голосок надо записывать — и слушать в дальних странствиях, смахивая скупую слезу…

— «Ураган», не засоряйте эфир всякими глупостями! — строго отчитала Паху невидимая Лена, но чувствовалось, что девушка улыбается. — А то всё Анечке расскажу!

— Молчу, молчу…

Челнок медленно, очень медленно приблизился к доковой палубе «Надир».

— Видим узел станции, — разлепил губы Римантас. — Идем на стыковку.

— Есть захват!

— Касание! — вытолкнула Лена.

— Есть касание! Есть стык! Есть механсоединение!

Корабль легонько вздрогнул, и затих.

— Приехали, — буднично сообщил Павел, рассупониваясь. — А вы, товарищ командированный, дуйте как бы наверх — моя «Зорька» на «Зените», пятый узел.

— Дую, — покладисто сказал я. — А груз?

— Контейнер уже на месте. Дуй.

Кое-как я выплыл, ныряя в люк, и оказался словно внутри железнодорожной цистерны, только чистенькой, облицованной мягкими панелями и вкруговую увешанной терминалами.

Никого. Пусто. Или народ специально услали подальше, чтобы любопытные не углядели таинственного пассажира?

Круглая крышка люка разошлась передо мной, как диафрагма фотоаппарата, и пропустила в нижний блок. Тишину нарушал лишь шелест вентиляторов, да отдаленные голоса — тонкие пластметалловые шторы не глушили акустику.

Оттолкнувшись, я полетел «как бы наверх» — главная ось станции, сочлененная из трех базовых блоков, вытягивалась от Земли по вертикали. Ничем не перекрытый атриум на стыке между нижним и средним базовым впустил меня в знаменитый «садик», разросшийся в переходном отсеке, а единственного человека, встреченного мною по дороге, я заметил в просторном верхнем базовом блоке — некто в серебристом комбинезоне просунулся в спальную капсулу, и что-то там перетряхивал.

А прямо передо мной, на сегментированной крышке люка, значилось: «Орбитальный док 'Надир». Ниже висела табличка с намалеванным черепом и грозной надписью: «Проверь герметизацию!»

Я боязливо крутанул ручку — воздух не зашипел, вырываясь в вакуум — и потянул крышку на себя. Вцепившись в залючину, оглядел блок. Пусто.

Неужто население станции и впрямь попряталось? Или просто занято работой?

«Во-во…»

Пятый стыковочный узел открылся легко и просто, как дверца моей «волжанки». Цепляясь за поручни, я вплыл в тесный кессон. Закрыл внешний люк и отворил внутренний. Пахнуло нежилым запахом, какой отстаивается в брошенной квартире.

Служебный отсек. Точно такой же, как в тренажере «Зари» — там, на Земле, в ЦПК. Только в том было тесно, а тут объем трехмерный. Я заглянул в командный отсек, и отплыл в обитаемый, где мне и место, командированному.

ТМК — значит «тяжелый межпланетный корабль». «Зорька» реально нелегка — семьдесят тонн, но вот насчет межпланетных сообщений конструкторы поторопились. Пока что «Заря-2» слетала лишь к Венере. Ученые вдоволь поснимали планету с орбиты, спустили ровер на Землю Иштар и еще пять зондов вдобавок. Однако человек пока что не ступил на раскаленный венерианский грунт, на дно углекислого марева.

Упорно ходят слухи, что наши вот-вот полетят к Марсу, но секретарю ЦК по науке известно лучше. Проект есть, но на его реализацию лет десять уйдет точно. Полноценной ядерной ракеты у нас пока нет — «Буревестник» не в счет…

Покрутившись в воздухе, я быстро нашел оправдание неуемному любопытству — надо же проверить, на месте мои приборы или где!

И я храбро сунулся в рубку. Осторожно проплыл мимо главного пульта с темным обзорным экраном, и втиснулся в маленький переходной отсек — он вел в носовую часть, в пристыкованный посадочный модуль. На месте…

Я пошлепал по серебристому боку грузный контейнер. Скорей всего, мы перестарались с Кивриным — напихали всего подряд. Диагностеры, тестеры, детекторы…

Какие кудеса и диковины подкинула Бур Бурычу Луна? Да он и сам не знает…

Обратно я возвращался, задумчив и серьезен. Вовремя — в кессон по очереди пролезли Римантас с Пахой.

— Командированный! Принимай!

В мою сторону поплыл пластмассовый ящик с пищевыми рационами, а следом — плотно упакованный тюк.

— Почта, что ли?

— Она, родимая! Плохо выбритые луняне с тоской смотрят на Землю бессонными