Шрифт:
Закладка:
С другой стороны, вряд ли любой шакалопёс сразу сдастся нам под нож. Биолог сказала, что здешний климат модифицирует животных, адаптируя их под более суровые испытания.
Сама, между прочим, с нами не пошла, сославшись, что кому-то нужно стеречь зебру. Хитрая, но я не осуждаю.
В поисках костей мы встретили несуразно одетого старичка в порванной шапке с помпоном, с которым рядом, к нашему удивлению, плёлся крупный шакалопёс. Хм, ручного-то убить легче, чем дикого. Что нам дед сделает?
Лучше так, чем рисковать жизнью ради зебры.
Удивительно, сколько же на планете людей! Банкир должен быть счастлив. Мы-то думали, что никого, только в Стуже есть жизнь, а здесь вон и фирмачи, и какие-то ублюдки на машинах, которые норовили нас убить. Теперь дедок.
У деда быстро бегали глаза, он посверлил нас замутнённым взором, после чего пробормотал:
— Vermi sota мине льгота.
Или это шифр, или он рехнулся. Разбираться я не хотел.
— Вы говорите на русском? — спросил Банкир.
— Чего надо? Шелупонь, — прошамкал дед.
— Вы давно здесь? Не замëрзли? — вежливо поинтересовался я, с опаской косясь на голубоватого шакалопса, который размерами мог посоревноваться с крупной лисой.
— Тебя не касается, окаянный. Или изволишь скормить себя моему Щарику? — голос мужчины дрожал, — наверное, он нас опасался.
— Может, Шарику? — поинтересовался Банкир.
— Нет. Щарик. Через Щ. В честь некоторых частей тела одного моего знакомого, — неприятно хохотнул дед.
Невнятные у него шутки. Но хотя бы не натравил на нас своего Щарика.
— Ты же почти не одет? Как не мерзнëшь⁈ — продолжал допрос Банкир.
— Как попал на Карфаген ваш, перестал испытывать холод. Чай, на Земле мерзлявым прослыл, люк в маршрутках просил закрывать. Тут же — как рукой сняло. Наваждение какое-то. Не к добру, — дед ворчал, но его напряжённый взгляд скользил по нам.
Мы его мало интересовали. Видимо, рассматривал нас как корм для шакалопса. Но как объяснить, что именно нам нужны кости его животинки? В принципе, я смогу расправиться с ними обоими. Тем более, неподалёку чрезвычайно опасный биолог, который ради зебры растерзает любого человека. Наверное.
— Как-то мимо проскакал остолоп, на вас похожий. Я ещё удивился, обычно тут фирмачи или бандиты, а тут настоящий, русский мужичёныш! — дедок пустился травить байку.
Что за лексикон? Мужичёныш. Интересно, как на карфагенском прозвучит. Я не дал старикану завершить увлекательный рассказ о мужичёныше и достал пистолет.
Дед перестал шамкать, резко поднял руки и сухо щёлкнул пальцами.
Картинно и неуместно пафосно.
Я собирался отпустить остроту по данному поводу, но тут понял, что говорить не выходит: язык не слушался. У меня получалось только мычать, притом к моему стыду, довольно испуганно. Я перевёл взгляд на Банкира. Он тоже мычал и в отчаянии смотрел на меня. Банкир казался мне более храбрым.
Всё-таки неоднозначная личность.
Дед усмехнулся и сказал:
— Вы не волнуйтесь! Так это же моя спецспособность, которую мне дал Карфаген. Я могу на некоторое время ослаблять кому-нибудь мышцу языка. Не самое лучшее, что могло достаться, но не жалуюсь. Не спрашивайте, как я до этого додумался. Что могу именно так. Но тем не менее у меня это выходит, я могу это делать, и это помогает мне охотиться. На самом деле не так уж и сложно без языка, правда? Но ошарашивает! А вы бы ещё подольше на меня посмотрели, постояли. Не подумали, что я ещё чё-нибудь атрофировать могу, а, друзьяшки мои?
Дедан был совершенно прав. Не сговариваясь, мы с Банкиром прыгнули в его сторону. Точнее, попытались прыгнуть. Если быть совсем честными, шагнули чуть вперёд. Голубой шакалопёс резко затявкал. Или залаял? Замес в том, что он угрожающе затоптался на месте.
Мне как-то вообще не понравился расклад. Что за фигня? Как бороться с таким дедом и нужен ли нам его заступник? Может быть, оставить деда в сторонушке, а самим поймать обычного шакалопса, коих тут немало?
— Жалеете, наверное, что на меня напасть решили. Я ваши взгляды быстро распознаю, на земле служил, — сардонически усмехнулся старикан.
Отвечая на мой немой вопрос, дед ответил:
— Да много где служил. В Следственном комитете, например. В основном следаком. Он тогда ещё при прокуратуре был. А как сюда на Карфаген попал, так мозги начали покрываться снегом. Ты уж прости, милок. Я тут лет пятнадцать. Но талант процессуалиста не пропить! Тем более бухать-то особо нечего. Так, иногда меняю вещички тех, кто на меня посягает на выпивку у фирмачей, да и то не сказать, что конский ценник. Потому что тут рынка нормального нет.
Он засмеялся.
— Представляете, мировая экономика Карфагена! Валовый внешний продукт. Мы даже не знаем, в какой звёздной системе находимся! О чём тут говорить, о чём я вообще с вами разговариваю? Вы же подонки, которые хотели меня обуть. Таких, как вы, за версту чую.
Я подумал, блин, самого-то его трогать мы не собирались. Нам нужен был только его пёс, чтобы покормить зебру, чтобы она усилила наши способности, чтобы мы нашли ту девушку, чтобы обменять её у фирмачей на нужные нам вещи, в том числе патроны, может быть, оружие. А затем, чтобы добиться чего-то. Выжить, просто выжить. С другой стороны, собачонка у деда та ещё, преданная. Пожалуй, лучше не ввязываться и уходить побыстрее.
В голове всплыли картины, как мы на Земле нападаем на людей в составе банды. Как я наношу удары человеку, которого вижу впервые. Как отнимаем цепочки, телефоны, чувство достоинства. Один парень так расстроился, что мы забираем у него большие американские наушники. Он искренне просил нас оставить их. Даже предлагал встретиться на другой день, и принести нам другую модель, похуже. Я единственный тогда поверил, что в полицию он не обратится. Но большинство решило иначе, потому наушники парня уже через несколько часов лежали в скупке.
Получается, я снова подвёл свои идеалы? Попрал мораль? Издаю одни пустые звуки? Как только представилась возможность, снова взялся за старое? Неужели так сложно вытравить из себя преступника?
В этот момент из-за заснеженного холма выскочила наша новая знакомая. Она же должна охранять зебру, что биолог здесь делает?
— Шамус,
