— Ладно-ладно, — подняла руки Аннабелль, стараясь предотвратить спор.

— Тот куст… то существо имеет право жить, как и все остальные. На его поляне неулетевшие на зиму птицы находят приют и живут до весны.

— Главное не подбираться к нему слишком близко, — усмехнулась Жанетт и подмигнула сестре.

— А вы сами. Вы давно здесь живёте? В смысле, всегда? — осторожно спросила Анна. Дети переглянулись, в их глазах был немой вопрос, который они задавали друг другу. Мартин хмуро качал головой, угрожающе поглядывая на сестёр, а те устремляли взоры к Марку. Эта беседа длилась несколько секунд и постепенно перерастала в ссору: девочки принялись махать руками, а Мартин перехватывал их и прижимал к кровати, грубо требуя спокойствия. Аннабелль смотрела, как девочки хмурятся от боли и негодования, как Марк пытается успокоить брата, но не знала, что делать, чтобы разнять детей.

— Где ваши родители? Вы же не живёте здесь одни? — вмешалась она. Сперва её не услышали и ей пришлось повторить вопрос.

— Здесь живём только мы, — с едва заметной печалью сказала Адель. — С тех пор, как на таких, как мы, открыли охоту.

— Таких, как вы? — переспросила девушка, вглядываясь в лица детей. — Что за охота?

— Крестовый поход короля, — сказала Жанетт. — Мы сбежали.

С этими словами она взмахнула рукой и несколько свечей в простом оловянном подсвечнике запылали. Глаза Аннабелль распахнулись от удивления, она бы попыталась ущипнуть себя, если бы не знала, что не спит. Вместе с осознанием пришла жалость к четверым близнецам, прятавшимся уже несколько месяцев.

— Вы колдуны, — восхищённо произнесла она. — Вы все…

— Не все, — хмуро произнёс Мартин.

— А ты кто такая? — спросили девочки.

— Я, — задумчиво протянула Аннабелль. — Я вроде вас, тоже сбежала. Только давно, ещё год назад, когда всё только начиналось.

— Во время революции?! — воскликнул Марк.

— Да. Я видела её.

— И на чьей стороне ты была?

— На пострадавшей, — ответила она и задумчиво замолчала в надежде, что тема разговора сменится сама собой. Дети переглянулись, кивая друг другу, возобновился их немой разговор, в котором Аннабелль чувствовала себя лишней. Она терпеливо сидела и ждала, когда они наговорятся и снова смогут уделить ей внимание. Внезапно проснувшийся материнский инстинкт требовал узнать об этих детях всё: кто они и где жили, чем занимаются теперь и, что самое главное, как они оказались в замке, в котором появляются и исчезают люди. Но те, казалось, знали заранее все её вопросы.

Она поднялась с кровати и принялась расхаживать по небольшой комнатке, как будто пытаясь слиться с её серыми стенами. В помещении не было ничего, что могло бы создать хоть какую-то атмосферу уюта: не было милых безделушек, которые можно было встретить даже в простых домах, вроде цветов или картинок на стенах, не было книг, — ничего, что давало бы понять, что в этой комнате живут. Аннабелль повернулась к детям, готовая взять на себя смелость прервать их разговор, запустила руки в карманы, чтобы придать себе более серьёзный вид, как вдруг почувствовала что-то в своём кармане. Это был маленький клочок бумаги, сложенный несколько раз так, что помещался на ногте. Девушка развернула записку. Мелкие буквы, которые каким-то чудом адресант уместил на бумаге, казалось, кружили друг друга в странном танце, строки наезжали друг на друга и прочитать их было почти невозможно.

«Mademoiselle, возможно, Вы в опасности! Будьте осторожны!

Если вдруг Вы поймёте, что это предостережение было не напрасным, то не теряйте времени! Позовите на помощь хозяина этого замка. Его зовут Клод. Не забудьте назвать его имя, он не откажет Вам в помощи.

Ваш, пожалуй, друг»

Аннабелль удивленно подняла бровь и убрала записку обратно в карман. Она уже не знала, удивляться или становиться настоящей героиней сказки и следовать указаниям, которые ей дают таинственные незнакомцы, говорящие животные или даже предметы мебели.

— Вы живёте здесь совсем одни? — спросила Анна. Дети повернулись к ней, задумчиво глядя на неё, точно повторяя вопрос. Девушка вздохнула, чувствуя, как терпение подходит к концу. — Здесь ещё кто-нибудь живёт?

— Нет, — покачали головами девочки.

— Тогда почему вы не займёте верхние комнаты? Они куда приятнее и не такие тесные, — предложила она. Все её слова и действия казались ей самой вроде неудачной пьесы, в которой все герои были кривыми и картонными, в словах и движениях которых сразу угадывались обман, лесть, хитрость.

— Сюда они не заходят, — тихо сказала Адель, обнимая сестру за плечи.

— Те, которых ты видела, — хмуро добавил Мартин, явно недовольный тем, что сказала Адель.

— На рассвете они превращаются в мотыльков. Или просто исчезают, — добавила девочка.

— Вы боитесь их? — спросила Анна.

— Нет, — поспешил заверить её Марк. — Просто не хотим мешать им. Они не трогают нас — мы не трогаем их. Всё честно. Здесь есть всё, что может быть нужно: ванная, прачечная, кухня. Готовить мы умеем, так что ничего страшного.

— И долго вы собираетесь здесь оставаться?

— Наверное, долго, — ответила вместо брата Жанетт. — Мы вполне можем позаботиться о себе.

— Да, и не только о себе. Я не знаю, как благодарить вас за то, что спасли меня.

— Никак, — замахал руками Марк. — Просто никому не рассказывай, что видела нас здесь, хорошо?

— Хорошо, — она неловко потопталась на месте и неуверенно сказала: — Наверное, я пойду, — хотя что-то твердило ей, что она должна остаться.

— Нет, куда же ты?! А как же пообедать с нами!