дедушки, понеслась на перекладных в морг…

Лев Иванович вдруг заметил, что после всего этого тарарама, взрывов, шума, рокотовских эволюций вдруг стало очень тихо. Почему-то, несмотря на близость, не оглушали ни шоссе, забитое машинами, ни железная дорога, до которой рукой подать. Все потому, что поселок на горах и при этом утопает в зелени. Вековые деревья шумят свежей листвой, у каждого подъезда и под окнами — палисадники с разнообразными цветами, сиренью.

Глядя в окно, Лев Иванович заметил, как тут красиво, виды открываются замечательные: «Сплошной зеленый шум — и как будто сразу канал, не видны дорога и рельсы, не пахнет ни бензиновой поганой гарью, ни рельсовыми «духами». А канал какой нарядный издалека, прямо волшебная река! И какой загадочный шлюз со статуями, прямо какой-то Абу-Симбел. Наверное, в дождь или иную непогоду мрачновато эти комсомольцы выглядят, особенно вон тот неприветливый паренек в кепке. Зато сейчас, при солнце, хоть лубок рисуй, как это там: «Спасибо товарищу Сталину…»

Так, закончили с любованиями природой и с рефлексией.

Вернемся на кухню.

Рвануло тут, здесь эпицентр: все усыпано осколками, полопались стеклопакеты, пострадала мебель, вылетело стекло микроволновки, осколки посуды.

Видны были следы добросовестных усилий следственной группы — сантиметр по сантиметру, руками перебирали они этот говорящий мусор, пытаясь найти какие-нибудь фрагменты, следы. Непросто среди всего этого хлама, остатков того, что было мирной семейной кухней, отыскать то, что может указать на негодяя, разрушившего чужие жизни.

Вновь появился эксперт-взрывотехник. Оказалось, он достаточно долго ходит, что-то измеряя, прикидывая, подсчитывая. Не особо было похоже на стандартные действия по осмотру места происшествия, но, видимо, что-то изменилось в алгоритмах. Однако складывалось такое впечатление, что эксперт как-то уж очень глубоко погрузился в изучение последствий взрыва, более того, нечто его то ли восхищает, то ли ошеломляет. Эксперт пребывал в состоянии, его братии несвойственной, а именно — в непонятной, но очевидной эйфории. Жалко было его спускать с небес на землю, но ничего не попишешь. И Гуров спросил, есть ли что определенное.

Тот, выйдя из анабиоза, отрапортовал вполне корректно, по-деловому:

— Есть, но, насколько определенное, сказать пока затрудняюсь. Мне, господин полковник, ясно пока лишь то, что никакой это не дистиллятор, а взрыв.

— Тротил, гексоген?

Взрывотехник понизил голос, практически до нелегальности:

— Вот с этим связан момент преинтересный, но строго между нами.

Лев Иванович пообещал стопроцентную конфиденциальность, и эксперт признался, что характер, масштаб повреждений, точность и направленность волны не свойственны ни одному известному лично ему, эксперту, составу.

— Что вы хотите сказать, коллега?

— Лишь то, что тут, в обычной квартире обычных людей, произошел взрыв необычного вещества, — радостно резюмировал эксперт, — причем знаете, что еще интересно?

— Теряюсь в догадках.

— То, что упакована эта штучка была с выдумкой! Нашли мы несколько оплавленных частиц, похожих на карбон. Надо провести исследование, но визуально это именно высококачественный полимерный композит и даже с элементами благородных металлов. Вот полюбуйтесь.

— Похоже на корпус какого-то устройства, — заметил Лев Иванович, рассматривая упакованные в прозрачный пакет фрагменты.

— Гаджета, причем исключительно нарядного, — заметил подоспевший Крячко, — небось, при жизни машинка была богаче некуда. Даже вот… это что, золотая кнопка? Пупка для завода хронометра?

Он указал на фрагмент, который так и тянуло назвать останками часовой головки, небольшой такой, круглый, ребристый.

— Похоже на часы, согласен, но не они, — заметил эксперт, — для надежности надо бы товароведам показать, поскольку деталька неуместная. Если же исключить ее…

— Исключать то, что не укладывается в парадигму? — улыбнулся Гуров, но взрывотехник пребывал на своей волне и в концептуальные споры не углублялся:

— Если применить бритвочку Оккама о недопустимости множить сущности без надобности, то можно с уверенностью утверждать, что взрывчатое вещество находилось в предмете, схожем с корпусом мобильного устройства.

Глава 4

— …То есть, если перевести со специального на русский, телефон рванул? — переспросила Мария разочарованно. — Ты не перегнул?

— Вот ни на столько. — Он показал на пальцах.

— Нет, ну, допустим лет десять-пятнадцать назад прокатила бы история о том, что кто-то поставил айфон на китайскую зарядку, а наутро — фуф! — ни зарядки, ни айфона. Ну и ни того, кто поставил. Сейчас в байку про телефон-убийцу никто не поверит.

Лев Иванович напомнил:

— Вообще многие верят в то, что видят собственными глазами. Например, что земля плоская.

Мария сатирически подняла бровь, но от едкого замечания воздержалась.

— Да я не спорю с тобой, — смиренно заверил супруг, — и больше скажу: если бы взорвался телефон, поставленный на некондиционную зарядку или с каким-то «не таким» аккумулятором, то и травмы последовали бы лишь легкие, нелетальные. По крайней мере, так показывает практика, на которой стоим…

— Помню, помню, неслыханных преступлений не бывает и все такое.

— Да. Но самое-то интересное в том, что в квартире Романовых взорвался не совсем телефон.

— Ну-ну. Так, начинается путаница. Мы ж уговорились: речь идет о самой простой семье, не олигархи, не нефтяные короли, не даже говорящие головы.

— Я не отказываюсь. Все именно так, — подтвердил Лев Иванович.

— В таком случае как взрывчатка попала в квартиру простых, как хлебушек, людей? — требовательно вопросила жена.

— Вот эту-то малость и осталось выяснить. Но, как говорится, не будем бежать впереди паровоза. Пока я факты привожу, душа моя. А они такая упрямая вещь — не отмахаешься! И ведь чистейшие, без примеси.

— Ладно, — с сомнением протянула она, — грохочи дальше.

…Позвонил эксперт, проводивший исследование, пригласил навестить.

— Товароведа я дернул для чистоты эксперимента. Меня мучили сомнения, уж больно как-то все нарочито.

— Что вы имеете в виду? Говорите прямо, не стесняйтесь, — ободрил Гуров.

— Да видите ли, господин полковник, такая история: обломки-осколки, обнаруженные на месте взрыва в квартире Романовых, в самом деле, фрагменты корпуса телефона.

— Ну, ну?

— Так ведь тут дело в том, какого телефона. Весьма редкого, дорогого.

— Что, круче айфона?

— Гораздо. Коллеги утверждают, что настоящий раритет, «Улисс нардин лимитед эдишн», сплошной карбон-золото и, чтобы уж совсем наверняка, ручная сборка.

— То есть это все-таки часы? Швейцарские? — уточнил Крячко.

— Почти. Производитель тот же, только это смартфон, если точно, то гибрид часов и смартфона, вещь не просто дорогая, но редкая. Найти разве на черном рынке можно, официальных поставок сто лет как нет.

— Насколько дорогая, хотя бы порядок? — поинтересовался Гуров.

Эксперт признал, что тут мнения разошлись:

— Единодушие имеется лишь в том, что дорогая чрезвычайно. Материалы ценные, карбон и золото, сборка целиком ручная, к тому же такие модели не производятся с две тысячи четырнадцатого года. Как раз после тогдашнего скачка доллара прекратились продажи телефонов в России.

— Ну цена-то, цена? — нетерпеливо повторил Крячко. — Товароведы затрудняются?

— Именно. Можно пробить по барахолкам, но лично мое мнение: сейчас такая