Внутри оказался кабинет, оборудованный и обставленный по канонам пятидесятых годов. Несгораемый шкаф, письменный стол, столешница которого обтянута зеленым сукном, настольная лампа под стеклянным абажуром. Графин с водой. Телефонный аппарат, точная копия того, что стоит у меня дома. Три широких кожаных кресла — одно у стола и два других по обеим сторонам дверного проема. Еще здесь был диван — огромный, похожий на тот, на котором валялся Высоцкий в фильме «Место встречи изменить нельзя».

— Что это за место? — спросил я.

— Не правда ли, мило? — откликнулся Сумароков, усаживаясь за стол и, жестом предлагая мне занять одно из кресел. — Резервный бункер на случай атомной войны. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы взять его в бессрочную аренду, пока товарищ Брежнев успешно борется за мир. Здесь удобно хранить важные документы, встречаться с нужными людьми и решать насущные проблемы. Если хотите, это мой центральный пост управления. Электричество и тепло подаются с городской ТЭЦ. Вода — с водонапорной башни ближайшего колхоза. Здесь есть туалет, душ, кухня. В холодильнике — запас продовольствия. Можно полноценно отдохнуть, выспаться, подумать о высоком. Только здесь я чувствую себя в полной безопасности.

— Раньше вы меня не посвящали в тайну этого места, — сказал я. — Чем же я удостоился такой чести сейчас?

— Мне всегда нравилось ваше умение задавать точные вопросы, Александр Сергеевич, — продолжал Илья Ильич. — Знаете, я считаю, что полностью доверять можно только двум людям — самому себе и… покойнику.

Это была явная и недвусмысленная угроза, но во мне не дрогнула не единая жилка.

— Хотите сказать, что трое из присутствующих уже мертвы? — спросил я.

— Присутствуют здесь только двое, вы и я, — сказал Сумароков. — Остальные не в счет.

Я покосился на приспешников Сумарокова, рожи которых не выражали ничего.

— Тогда покойник один из нас, — проговорил я.

— Вы поразительно догадливы, — кивнул собеседник.

— Хотелось бы знать — почему? — спросил я.

— Желание приговоренного закон для палача, — сказал Илья Ильич. — Не с самого начала нашего с вами сотрудничества, а гораздо позже я стал понимать, что вы казачок засланный. Правда, не понятно — кем именно? МВД, КГБ или просто моими конкурентами?.. Поверьте, мне довелось повидать разных людей, в том числе и среди уголовного сброда и в человеческой психологии я разбираюсь. А вы… Знаете, есть такие волшебные картинки, на них нужно смотреть через специальные очки, с красной и зеленой пленкой, чтобы видеть изображение в объеме. И вот мне никак не удавалось подобрать такие очки, чтобы свести ваш двойственный облик воедино. По образу жизни вы обыкновенный бесхребетный интеллигент, но по повадкам — крайне опасный хищник. Реакция у вас волчья. Чуть промахнешься, и вы цепляетесь в глотку. Причем — намертво. Надо сказать, что вы всегда действовали безупречно, ничем себя не выдав, и через некоторое время я понял, что мне совершенно не интересно знать, кто вы есть на самом деле и на кого работаете? Но я понял главное — вас необходимо убрать! В противном случае, вы уберете меня и сами завладеете не только тем, что у меня есть, но и тем, что у меня будет. Вы ведь не примитивный стукач, нет. Даже если на данном историческом этапе вы кому-нибудь и служите, то только потому, что вам это выгодно. А когда вам это перестанет быть выгодно, вы освободитесь от кого угодно и от чего угодно. Так что — не обессудьте!

— Сказано исчерпывающе, — произнес я. — Выходит, вы заманили меня сюда, чтобы прикончить?

— Звучит грубо, но факт, — согласился Сумароков. — У парней на вас зуб, но я, помня о печальной судьбе Губы, строго настрого запретил им к вам подходить ближе, чем на расстояние пистолетного выстрела. Во всяком случае — к живому. Сейчас они отведут вас в конец коридора, там есть техническое помещение, с колодцем канализационного коллектора, и больше о вас никто ничего не услышит.

— Если я засланный казачок, как вы утверждаете, не боитесь, что меня станут искать?

— Обязательно — станут! — усмехнулся тот. — Но вот в чем закавыка… Когда мы отъехали от гостиницы, где я, как вам прекрасно известно, вовсе не живу, за нами увязался «хвост». Довольно нагло, надо сказать, увязался… На месте «товарищей» я бы за такую топорную наружку звездочки с погон сковыривал бы… И вела она нас до того момента, покуда вы не тормознули, чтобы подобрать Крюка и Пивня. На этом и строился мой расчет. Дело в том, что рядом с нами все время шла точно такая же черная «Волга», как ваша, и даже номер похож, только вместо тройки — восьмерка, а вместо буквы «Л», буква «Д». На ходу немудрено перепутать. Так вот — вторая «Волга» продолжила путь, а наружка увязалась за нею. Думаю, когда преследователи ту, вторую машинку тормознули, то убедились, что это лишь ошибка. Там сидели двое, ни в чем не повинных гражданина, заработавших при этом солидные деньги. Так что никто не знает, где вас искать.

— Что ж, выходит я проиграл, — вздохнул я.

— Правильно, что признаете это, — отозвался собеседник. — Я был уверен, что вы не закатите истерики и не станете кататься по полу, вымаливая жизнь.

— Вы достойный противник, Илья Ильич, — в тон ему произнес я. — Позвольте вручить вам подарок?

— Ах да, за нашим разговором я и забыл о нем, — благодушно пробормотал тот. — Только без глупостей, пожалуйста! Парни успеют продырявить вас раньше, чем вы успеете причинить мне хоть какой-то вред.

— И в мыслях не было, — сказал я, ставя на стол коробку, которую по-прежнему держал в руках, и извлекая из нее волчок.

— Что это такое? — удивился Сумароков. — Детская игрушка?.. Спасибо, конечно, но я пока бездетен…

— Ничего, в будущем пригодится, — откликнулся я, осторожно опустив «сторожа» на столешницу.

— Благодарю! — сказал Илья Ильич. — Прощайте! Мне будет не хватать вас!

— Есть в вас что-то от кинозлодея, — напоследок сказал я.

— Что именно?

— Уж очень вы разговорчивы.

— Ах да, есть такой грех…

Пивень красноречиво показал мне стволом знакомого «ТТ», что пора идти. Я переступил порог и вышел в коридор, где уже торчал тоже вооруженный Крюк. Так они меня и повели между двух стен, в которых