Задуманное Григорием VII дело получило дальнейшее развитие у ближайших преемников этого папы. Обстановка, сложившаяся в последние десятилетия XI в. в странах Восточного Средиземноморья, благоприятствовала осуществлению замыслов папства. Одновременно с Малой Азией сельджуки завоевывали Сирию и Палестину. В 1070 г. в их руки перешли Дамаск, Халеб и другие сирийские города, а в 1071 г. — центр трех религий, в том числе и христианства, Иерусалим, находившийся до того под властью египетского халифата Фатимидов (более или менее прочно сельджуки утвердились в городе лишь к концу 70-х годов). В 1084 г. сельджуки овладели Антиохией, отняв ее у Византии. В правление Me-лик-шаха (1072–1092) большая часть нынешних Сирии, Ливана, Иордании, Израиля вошла в состав сельджукских владений.

Завоевания сельджуков простирались, таким образом, на обширную территорию. Однако тюрки не создали централизованного государства. Сельджукская держава существовала только номинально. Фактически это было слабо спаянное объединение множества полусамостоятельных уделов. Наиболее значительным из них являлся Румский султанат, образовавшийся в 1077 г. в Малой Азии, с центром сперва в Никее, затем в Конье (Икопии). Султаны претендовали на наследство Византийской империи, поэтому и называли свое государство Румским, т. е. Ромейским: ведь ромеями (римлянами) именовали себя византийцы. Султаны переняли и эту терминологию, и соответствующие притязания. После 1092 г. сельджукское государство вовсе распалось. Вспыхнули раздоры крупных и мелких владетелей, Малая Азия сделалась ареной не-прекращавшихся войн.

Много позднее, уже после того, как развернулось крестоносное движение, западные хронисты в оправдание его измыслили различные легенды о гонениях, которым сельджуки якобы подвергали христиан в восточных странах, о поругании язычниками христианских святынь и в особенности о преследованиях паломников, направлявшихся в Иерусалим. Европейские историки XVIII–XIX вв., прежде всего католические, подхватили эти легенды, разукрасили их всевозможными подробностями. Авторы многочисленных «Историй крестовых походов» рисовали ситуацию примерно в одинаковых чертах: сельджуки создали угрозу для христианства, а потому для ее отражения потребовалось военное вмешательство католиков. Предводительство последними взял на себя римский папа. Отсюда и возникли крестовые походы. Иными словами, объясняя происхождение войн западных христиан, эти историки переместили центр тяжести событий, вызвавших крестовые походы, на Восток: с их точки зрения, все упиралось в сельджукские завоевания, в первую очередь Иерусалима — колыбели христианства.

Такого рода представления о ближайших причинах крестовых походов распространены на Западе и поныне. И сегодня там выходит немало книг, в которых история крестоносных войн неизменно начинается с описания того, какие преграды будто бы воздвигали сельджуки на пути благочестивых пилигримов и как трудно приходилось паломникам в Святой земле. Подобное объяснение событий решительно не соответствует фактам, засвидетельствованным средневековыми христианскими источниками.

Сельджукам совсем не была свойственна фанатическая религиозная нетерпимость. Конечно, их завоевания сопровождались гибелью и страданиями людей, разрушениями, всем тем, что сопутствует любым войнам. Однако к христианской религии все это не имело касательства. По отношению к иноверцам сельджуки проводили ту лояльную политику, которая установилась еще во времена арабского владычества. Ведь в соответствии с учением Мухаммеда, основателя ислама, христиане, подобно иудеям, — это тоже правоверные, но только отклонившиеся от Писания: они же веруют в единого бога. Если язычников, по предписаниям Корана, следует либо убивать, либо силою обращать в мусульманство, то к христианам и иудеям, как к заблудшим, надлежит выказывать терпимость. Действительно, в странах, подпадавших когда-либо ранее под господство мусульманских завоевателей, нововведения притеснительного свойства обычно сводились к установлению поголовной подати, или хараджа: он распространялся на всех жителей, независимо от вероисповедания. Остальное завоеватели оставляли, как правило, в неизменном виде: в какой-то мере сохранялся даже прежний государственный аппарат, должности в котором могли занимать и христиане и иудеи, имевшие возможность беспрепятственно отправлять и свои религиозные обряды. Сельджуки продолжали эту традицию терпимости и не ставили никаких серьезных преград христианам в их религиозных делах.

Мало того, для приверженцев христианских исповеданий, преобладавших в Малой Азии, Сирии, Палестине (православные, монофиситы, несториане, грегориане и др.), сельджукское завоевание даже означало в некотором роде благо: они избавлялись от религиозных и фискальных притеснений византийской церкви. Именно так освещают положение армянский летописец Матфей Эдесский (умер в 1144 г.), автор «Всемирной хроники» Михаил Сириец (1126–1196), анонимная «История патриархов Александрийских» и другие сочинения восточных авторов-христиан.

Сами жители восточносредиземноморских стран, принадлежавшие к различным христианским толкам, никогда не искали ни на Западе, ни в Византии защиты от приписываемых сельджукам религиозных преследований. Паломники, как и раньше, могли посещать Иерусалим; их религиозные чувства не подвергались оскорблениям со стороны сельджукских правителей. Разумеется, паломникам приходилось быть начеку: в Палестине они как-никак попадали во вражеские пределы. Недаром пилигримства мало-помалу принимали вооруженный характер. Однако сельджуков нисколько не занимали религиозные интересы пилигримов, их поклонение христианским святыням в Иерусалиме, Вифлееме и прочих святых местах. Завоеватели взимали, впрочем, с паломников определенную мзду за посещение святого града, но ведь точно так же и в Константинополе паломники должны были уплачивать налог византийским властям. В Иерусалиме по-прежнему продолжали функционировать две гостиницы, построенные и содержавшиеся на деньги итальянского торгового города Амальфи. И главная святыня — архитектурное сооружение в одном из иерусалимских храмов, которое христиане именовали «святым гробом» (согласно евангельскому преданию, тело Иисуса Христа было тайно положено его учеником Иосифом из Аримафеи в гробницу, высеченную в скале и заваленную затем камнем), — находилась в полной сохранности. Правда, пилигримам пришлось переменить сухопутный маршрут на морской, так как тревожная военная обстановка в Малой Азии затрудняла путешествия в Иерусалим по суше, но это обстоятельство опять-таки не имело ничего общего с религиозными гонениями.

Россказни о страданиях восточных христиан при сельджуках и о препятствиях, чинимых ими паломникам, в значительной мере представляют собой досужие выдумки более поздних — отчасти византийских, главным же образом западных и восточных — писателей-церковников вроде Гийома Тирского (1130–1186). Они зачастую умышленно сеяли слухи о всякого рода злодеяниях сельджуков против христианства, делая это в чисто пропагандистских, как мы сказали бы теперь, целях — для того, чтобы молва об угрозе христианским святыням, созданной «неверными», содействовала притоку новых воинских сил с Запада. Такие же слухи распространялись из папского Рима. Папы пользовались слабой осведомленностью Западной Европы о том, что, собственно, происходило на Востоке, и, будучи к тому же сами мало знакомы с положением в заморских землях, занимались, по существу, дезинформацией католического мира. Современный нам французский историк-востоковед К. Казн замечает, что Рим выдавал катастрофу, постигшую Византию, за катастрофу, якобы переживаемую вообще восточным христианством.

На самом деле сельджукское завоевание если и послужило предлогом к подготовке войны Запада против Востока якобы во имя религиозных целей, то лишь постольку, поскольку оно нанесло удар Византии, давно являвшейся объектом вожделений римской