Словно группа муравьев, напавшая на грозного жука, отряд раздергивал внимание монстра, не давая тому сосредоточиться на ком-то одном.

Улучив момент, маркиз сумел Пронзающим выпадом вспороть бок твари. Он хотел уже, действуя по знакомой схеме, запустить в получившуюся рану с десяток Стрел праха, как страшилище резко дернулось в сторону, вырвав меч из рук фор Корстеда.

При этом ударом хвоста оно отбросило Бешеную к противоположной стене и лапой придавило Банарва, засверкавшего защитным умением.

А прямо перед лицом безоружного Радремона зависла распахнутая клыкастая пасть.

Острые зубы, каждый длинной больше мужской ладони, казались хищной горной грядой, вместо снега укрытой кровавыми разводами. Смрадное дыхание ударило в нос маркизу, перебив запах гари. А последний уцелевший язык извивался, готовясь затащить внутрь новую жертву. И дороги назад уже не будет.

Но фор Корстед не боялся.

Бархатная тьма подземелья, как и прежде, нашептывала ему неясные истории, обещая власть, могущество, славу. Она обволакивала, даря покой родственной душе, и в то же время звала использовать ее силу. Чтобы убить чудище. Убить Сэллинталаса. Убить всех остальных участников турнира.

Радремон потянулся к ней. Такой родной и уютной, покорной и в то же время непостижимо сильной. Он нежно пригладил тьму, а потом оттолкнул, чтобы в следующий миг унизать пасть монстра новой порцией зубов. Каменных. И направленных внутрь, а не наружу.

Никто больше не будет помыкать фор Корстедом. Ни работорговцы, ни знать, ни короли, ни боги. И ни одна из стихий ему не указ! Он сам властитель своей судьбы и сам выбирает свой путь.

Тьма покорно отступила, по-прежнему оставаясь рядом. Она умеет ждать.

Одновременно с магической атакой Радремона, специально выучившего это заклинание, чтобы скрывать редкий на Ахалдасе дар, во вспоротый бок твари угодило очередное огненное копье. Оно буквально вколотило торчавший наружу меч и, влетев внутрь, взорвалось всполохами пламени.

А следом туда же со свистом угодили сразу две стрелы, сверкнувшие в сумраке подземелья яркими белыми росчерками. Значит и у лучницы имелся в запасе какой-то навык. Ох не прост оказался в этот раз набор претендентов на вступление в Свиту Темного Маршала.

Протяжно завыв, чудовище дернулось в сторону, сойдя с Банарва. Оно умирало. Почувствовав скорый финал, отряд удвоил натиск. На их лицах явно читалось предвкушение победы. Однако на предсмертном издыхании монстр сумел их удивить.

Оттолкнувшись всеми всеми уцелевшими конечностями, он прыгнул, намереваясь собственной тушей, забрать с собой как можно больше двуногих, посмевших его убить.

Народ бросился врассыпную.

И у них почти получилось, вот только копейщик, споткнувшись об откушенную голову орка, упал ниц. Сверху же на него приземлилось израненное и обожженное тело твари, погребя под собой мужчину. И следом из ее пасти выстрелил последний уцелевший язык.

Розовой стрелой он устремился вперед, метясь в… Налланномома. Который так и не решился присоединиться к схватке. И теперь ему предстояло умереть, не внеся даже вклада в победу, а рядом не было никого, кто мог бы его спасти.

Покрытому костяными наростами языку оставалось всего несколько сантиметров до беззащитного тела иллита, как смертоносный отросток замер, пригвозженный к полу Каменным шипом. И если предыдущее применение магии могло еще пройти незамеченным, то теперь ни у кого не оставалось сомнений — заклинание использовал Радремон.

[Паучий Мохопес повержен.]

[Получено 30 опыта.]

[Получено 45 трофейных монет.]

Всего тридцать? За такую-то тварь⁈

Ах да, распределение… Всего получается сто пятьдесят. На повышение, конечно, хватило бы, но все равно как-то маловато. Это из-за возросшего уровня маркиза или по каким-то другим причинам? Может они с Банарвом нанесли слишком мало урона?

Фор Корстед не знал и…

— Во имя обескровленного спасителя, ты что — маг⁈ — прервав его размышления, воскликнул владелец шестопера. Левой рукой он зажимал полученную в бою рану на боку, но вот выражение лица явно говорило о том, что в этот момент его мысли занимало совсем другое. — Но как же… Я же… Меч… Я видел… Ты…

Примерно с такими же лицами смотрели на него и остальные, включая непосредственно Банарва и Нала. Им уже доводилось наблюдать волшбу в исполнении Радремона, но то были совсем другие чары.

Магия среди нулевиков вообще диковинка. Чудо, если кому-то повезло выучить одно заклинание. Два — редкость уровня мешка денег, упавшего в руки нищенки. А вот три…

Маркиз уже открыл было рот, чтобы ответить, как его перебила Ксинс:

— Смотрите! — крикнула она, наощупь вынимая стрелу из колчана. — Оно еще живо!

Глава 8

Последние десять выживших претендентов разом повернулись к поверженному монстру. И тот действительно подавал признаки жизни.

Конвульсивно подергиваясь, словно его било током, чудовище медленно но верно подбирало под себя изрезанные лапы. Его не смущало ни отсутствие половины глаз, ни свисающие лохмотьями кожа и мясо, ни жуткая дыра в боку, из которой вывалилась часть внутренностей и торчала нога проглоченного орка.

Тварь постепенно поднималась.

— Мать моя отец!

— Что же творится-то?

— Да как его вообще грохнуть⁈

Сжимая оружие, участники готовились ко второму раунду.

Все.

Кроме Радремона.

Сперва маркиз опешил точно так же, как остальные. И даже больше, ведь он, в отличие от прочих, видел сообщение системы о смерти чудища. Оно никак не могло оставаться живым. Совсем!

Но оно им и не было.

Зомби-Паучий Мохопес. Прислужник Радремона фор Корстеда

Дело в том, что за несколько секунд до смерти твари, фор Корстед повесил на нее метку Прикосновения смерти — самых первых чар, выученных им под светом двух лун этого мира. С небольшим шансом они имели возможность возродить цель подконтрольной заклинателю нежитью. Один раз подобное уже случалось. Но потом…

Потом Радремон отмечал Прикосновением каждого, кто собирался погибнуть в радиусе десяти метров. Будь то крыса, человек, гоблин или монстр — не важно. Маркиз настолько привык делать это, что даже перестал надеяться на положительный результат. Просто колдовал, не думая, и лишь следил, чтобы мана не проседала ниже заранее выбранного уровня.

И вот, спустя десятки неудачных попыток, заклинание вновь сработало.

— Стоять! — рявкнул фор Корстед, когда претенденты готовились уже вновь искупать свое оружие в крови чудовища.

И столько власти было в его голосе, что даже Сэллинталас замер, так и не отправив в полет практически сформированный сгусток пламени.

Зомби-Мохопес кое-как поднялся на ноги. Выглядел при этом он так, словно его долго и вдумчиво жевал крокодил размером с особняк, а потом, не доев, выплюнул. Или пытались перемолоть жернова великанской мельницы. В общем внешность, как и положено любому уважающему себя ожившему мертвецу.

И если в первый раз зомби-гоблин вызвал у Радремона волну смятения и ощущения неправильности происходящего, то теперь он лишь улыбнулся и