— Она выдержит, — ответил Макрон. — Если бы она так сильно настаивала на этом, я бы уже подал в отставку. Итак, я сказал ей, что это моя последняя кампания. — Он поднял чашу и сделал глоток. — Когда все закончится, я ухожу из армии.

— Я ожидал, что так оно и случится, — сказал Катон. — Мы с ребятами, конечно, будем по тебе скучать.

— Черт побери, они будут. Они будут чертовски довольны, если я наконец слезу с их спин.

— Ах да, ты же сторонник образцовой явки на парад и не упускаешь ни одной детали, это правда. Но они тебя уважают. Я знаю, что это так. А почему бы и нет? В армии не может быть много центурионов с таким послужным списком, как у тебя. Это дает ребятам уверенность следовать в бой за человеком, который, как они знают, первым вступит в битву и последним выйдет из нее.

Макрон пожал плечами. — Вокруг полно хороших центурионов. Ты легко найдешь кого-нибудь, кто заменит меня, парень.

— Я сомневаюсь в этом. Я прослужил достаточно долго, чтобы знать, что такие, как ты, действительно очень редкая порода, мой друг. Поистине, это будет печальный день, когда ты выйдешь в отставку.

Некоторое время они сидели тихо, пока последние лучи света не начали исчезать, а небо над черепицей не приобрело темно-бордовый оттенок. Одна звезда уже сияла над головой. Звуки голосов и грохот телеги на улице разносились в вечернем воздухе.

— Задумывались ли вы о том, что вы с Петронеллой будете делать, когда ты покинешь армию?

Макрон кивнул. — Мы говорили об этом. Я не смогу устроиться фермером на каком-нибудь участке болота, который мне выделит какой-нибудь клерк во дворце. Взамен возьму деньги. И тогда мы поедем в Британию.

— Я думал, что ты ненавидишь это место.

— Я ненавижу участвовать в тамошних походах, промерзая зимой и промокая до нитки в том, что они зовут летом. А туземцы — отвратительные проходимцы, которым я бы не стал доверять дальше моего плевка. Что до тех сумасшедших ублюдков-друидов… фанатики, большая их часть. Можно подумать, как будто они уже успели оценить преимущества принадлежности к империи.

Катон прищелкнул языком. — Что-то ты не преподносишь мне Британию как прекрасное место, где можно уйти на пенсию и провести остаток жизни со своей невестой.

— О, там достаточно мирно, где нам удалось усмирить местных мужеложцев и заставить их понять, что мы пришли сюда, чтобы остаться. Пока у нас за спиной есть верные племена, такие как атребаты, тринованты и ицены, мы в достаточной безопасности. И в Лондиниуме еще можно неплохо заработать, если мы быстро туда доберемся. Моя мать преуспевает в той гостинице, которую мы купили вместе, так что мы присоединимся к ней в бизнесе и сделаем все возможное. Пока у меня будет возможность потягивать вино и обмениваться историями с проходящими мимо солдатами, я буду достаточно счастлив.

— И ты серьезно так думаешь?

Макрон на мгновение задумался о своих перспективах, а затем осушил свою чашу. — Да. Обожаю армию. Это была моя жизнь. Но человек не может вечно оставаться солдатом. Нет, если он собирается делать эту работу должным образом. Я чувствую, как напрягаются мои конечности, парень. Я не такой быстрый и не такой сильный, как раньше, и с этого момента будет только хуже. Лучше я уйду, прежде чем подведу себя или парней. Я бы предпочел, чтобы меня запомнили таким, какой я сейчас, а не каким-то иссохшим старым горшком, который даже не может угнаться за долбанными новобранцами, отставшими на марше. Итак, одна последняя кампания, и тогда я закончу, и я и жена начнем новую жизнь в Лондиниуме. Предполагая, конечно, что они с моей матерью смогут подружиться.

Катон познакомился с матерью Макрона несколько лет назад. Действительно грозная женщина. Он криво улыбнулся. Теперь, когда он подумал об этом, он понял, что у них с Петронеллой было много общих качеств. Это может хорошо сработать для мечты Макрона о семейном счастье или в равной степени может стать причиной ожесточенного конфликта. Было бы интересно услышать, как две женщины всей его жизни поладят друг с другом. Или нет.

— Что ж, центурион, я искренне надеюсь, что ты обретешь мир и счастье, которых заслуживаете ты и Петронелла. Конечно, ей придется сообщить эту новость Луцию.

— Думаю, еще не в этот год или два. К тому времени он будет достаточно взрослым, чтобы справиться.

— Предполагаю, что так, — с сомнением ответил Катон. Петронелла была няней мальчика с первых месяцев его жизни. По правде говоря, она была ему даже ближе, чем мать. Расставание станет тяжелым испытанием для его сына.

— Кроме того, — продолжил Макрон, — Ты скоро найдешь себе другую женщину. Ты завидный жених.

Он поднял кувшин с вином и слегка покрутил его. Он был почти пуст. Поровну разделив то, что осталось, Макрон поднял чашу.

— Тост за нашу последнюю совместную кампанию. Пусть Марс сокрушит наших врагов, и пусть Фортуна наполнит наши сундуки добычей.

— Я выпью за это.

Они осушили свои чаши, но Катона не радовала перспектива конца предстоящей кампании. Луций мог потерять кого-то, кого он считал матерью, а Катон терял кого-то, кто был для него братом и отцом. И когда наступит момент, уже невозможно будет не горевать. Он попытался избавиться от мрачной мысли. Он не имел права обижаться на Макрона за его право на счастье, которое Петронелла привнесла в его жизнь. Это было недостойное чувство, и он решил в полной мере разделить радость своего друга, когда на следующий день пара поженилась.

Глава IIІ

С первых же лучей солнца дом был поглощен неистовой деятельностью. Петронелла проснулась и была одета в розовый цвет заката, раскинувшегося над восточным горизонтом. Быстрого тычка под ребра было достаточно, чтобы Макрон проснулся, хотя и не без угрюмого ворчания и трения глаз.

— Вставай, любовничек, — весело поприветствовала она его. — На кухне есть ячменная каша, чтобы подготовить тебя к работе на день. Первым делом спустись на форум и постригись, а затем возьми тунику и тогу у валяльщика напротив бани. Убедись, что он хорошо поработал, и заплати ему четыре сестерция, и ни ассом больше. Потом ты можешь заказать хлеб на обратном пути к дому. Скажи пекарю, что я хочу, чтобы он был доставлен сюда, не позднее полудня. О, и не забудь свинью!

— Свинью? — Макрон выглядел сбитым с толку.

— Для жертвоприношения. Она