– Зенон всех закрутил и всё смешал! – не сдержался он на очередной их встрече. – То грозился сам выйти с армией в поход против Страбона… А когда твой Теодорих-то, выступив из Маркианополя, перешёл Балканы и столкнулся со Страбоном, то произошло сражение между готами… Их же солдаты взбунтовались из-за того, что в угоду ромеям готы убивают готов… И оба Теодориха съехались на противоположных берегах какой-то речки, заключили мирное соглашение… За это Зенон обвинил твоего Теодориха в измене слову, но всё равно обольщал деньгами… Но тот и другой Теодорихи стояли на своём: один требовал восстановить его в звании магистра армии, другой же, твой Теодорих, требовал денег и новых мест для поселения, где бы его армия могла кормиться.

– Ну и чем закончилось дело? – спросил Юстин, когда Анастасий замолчал.

– Хуже некуда!.. Зенон снова сдурил: лишил твоего Теодориха звания магистра армии и объявил врагом империи!..

Юстин, уже зная характер бывшего принца-заложника, не сомневался, что тот начнёт грабить провинции, города империи.

И Анастасий подтвердил это.

Больше у Анастасия не было новостей, и он ушёл.

В следующем году Страбон, неосторожно спрыгивая с коня у себя в лагере, напоролся на чьё-то копьё, серьёзно ранил себя и вскоре умер. Теодорих же, сын Теодемира, ушёл из Эпира в Македонию, затем в Фессалию, грабил города, снова поставил Зенона в затруднительное положение. Поэтому Зенон послал к нему сенатора и предложил, что в обмен на прекращение военных действий он вернёт ему звание магистра армии, а для его остготов выделил на поселение Побережную Дакию и Нижнюю Мезию. Обещал он, что на следующий год назначит его консулом[31].

* * *

Анастасий оказался прав. Теодорих появился в Константинополе снова.

– Зенон назначил его в этом году консулом! – встретил Анастасий Юстина, довольный, что его предсказание сбылось. – Поставил ему конную статую…

Теодорих, как консул, обосновался в столице. При нём было несколько тысяч вооружённых остготов, настроенных весьма воинственно, его охранников.

– Ты уже не надеешься на старика Тэвдиса! Зачем набрал столько дармоедов? – ворчал каждый день старый оруженосец, верный спутник Теодориха…

Юстин же почти каждый день видел нового консула в столице. Появился тот и при дворе.

И снова, как и в прошлом, они, если случайно встречались, перекидывались взглядами и шли дальше по своим делам.

Но Теодорих остался прежним. Нашумела его новая история… Рекитах, его дальний родственник, сын Страбона, став царём над готами покойного отца, тоже оказался в этот год в Константинополе. Его принимали во дворце, оказывали ему знаки почтения… Однажды он направлялся, как обычно, во дворец, на званый обед. И его по дороге встретил Теодорих. Меч Теодориха вошёл ему в бок… Произошло это неподалёку от дворца, где в это время на входе во дворец, на карауле у портика, как обычно, стоял Юстин…

Юстин только покачал головой от таких новостей.

Этот год, год консульства Теодориха, показался ему долгим.

В это время Юстин получил весточку из дома, что его сестру Бигленицу сосватал Савватий, как и обещал. Та стала его супругой, и у них уже родился сын, назвали Флавием, а затем и дочь Вигилянция. С этой весточкой он сразу же направился к братьям, в их когорту возле Евдома.

«Неужели прошло уже десять лет?» – озадаченно подумал он по дороге на Евдом, как быстро бежит время.

Когда он сообщил братьям об этом, те пришли в восторг.

– У нас племянник и племянница! – вскричали они.

Когда восторг от этого известия немного поутих, они поклялись, что помогут своему племяннику, Флавию, вырваться из жизни на крестьянском поле. А какая жизнь ждёт того, если он останется там, на их родине, в их селении, в Дардании, они знали.

* * *

В Италии тем временем разгорелась война между ругами[32] и германцами Одоакра.

Король ругов Фридрих выступил против Одоакра, но был разбит и бежал к Теодориху в его резиденцию, крепость Новы.

И там у Теодориха и Фридриха завязались дружеские отношения. Они часто беседовали за вином в уютной избушке Теодориха, обсуждая положение готских и германских племён здесь, на Балканах, вандалов в Африке, вестготов в Галлии и Испании. И приходили к мысли о том, что Одоакр разумно поступил, когда позволил в Италии своим солдатам забрать треть земли у местных жителей в свою пользу, а не влачить жалкое существование как наёмников на окладах императора, вымаливая себе повышение в виде крох, когда можно было просто обогатиться вот так, отняв землю.

Эта мысль крепко засела в голове у Теодориха, не давала покоя. Земли же здесь, на Балканах, в империи, были разорены ими самими же, готами… И он решился идти в Италию, на что подталкивал его и король Фридрих, готовый со своими ругами пойти с ним, сообщив ему, что там ещё много земли, которую могут получить остготы, его остготы, Теодориха.

И он вступил в переписку по этому делу с императором, как магистр византийской армии. Зенон не стал возражать против этого его похода в Италию.

«Если сломаешь Одоакра – вся власть в Италии твоя!» – получил он послание в напутствие от Зенона.

– Теодорих ушёл со своими готами в Италию! – сообщил как-то мимоходом Анастасий Юстину. – И уже, наверное, не вернётся сюда!.. Он забрал свою мать и сестру Амалафриду! Зенон отдал её!.. Так что ты больше не встретишь его! Радуйся!..

Он же сам радовался. Вот исчез, и исчез навсегда, опасный противник. Зенон, тот много пьёт, совсем одряхлел и, по всему было заметно, доживает последние свои дни.

Через два года дошли слухи о Теодорихе: что у него произошли две битвы с Одоакром, из которых он вышел победителем.

* * *

На третью битву обе армии сошлись вблизи Вероны.

К Вероне Теодорих подходил с юга. Вдали же, на севере, пока его армия подходила к месту сражения, голубоватой полоской на горизонте тянулись предгорья Альп, словно манили к себе волшебным зовом больших просторов… Армия шла по плоскогорью, которое перед самым городом заканчивалось глубоким обрывом, открывающим довольно узкую долину реки Атесис и внизу её стремительные мутные воды. А там, в узкой долине, из которой всегда тянет свежим ветерком, лежал город Верона.

Хотя ни сама долина, ни город не были видны с плато. Там же, на краю плато, стояла армия Одоакра, построившись боевым порядком навстречу подходившей армии остготов. На краях её фронтов замаячили разъезды, следя за тем, чтобы