которые не могут справиться с единственной девчонкой. Если бы я не заявился вовремя, она бы сбежала, — говорит Эдгар таким ледяным тоном, что даже мне становиться не по себе. — Я на кой Вилх вас нанимал?

— Господин, ее маскировочные чары чрезвычайно хороши. Если бы не мантикора…

Эдгар не дает договорить. Он резко взмахивает рукой, даже не глядя на Гелиоса. Я успеваю увидеть лишь короткую молнию — и провинившийся начальник охраны падает без сознания в густую траву.

— В карцер его. Охрану усилить до тех пор, пока я не найду ей полную замену, — сухо произносит Эдгар и уходит прочь.

Долго смотрю ему вслед, не двигаясь с места. Все происходящее кажется каким-то дурным сном. Нервно убираю с лица прядь волос и хмуро смотрю на склонившегося надо мной доктора.

— Пойдемте, милочка, — произносит он негромко. — Пожалуйста, пойдемте. И очень прошу вас: давайте бед фокусов. Вам сейчас необходим покой. И я понятия не имею, как вы будете себя чувствовать, если попробуете колдовать, так что убедительно прошу вас не вступать в магическую схватку. Ради вашего же блага.

Вступать в магическую схватку? Да я и в рукопашную сейчас не полезла бы!..

Тяжело вздыхаю и цепляюсь за протянутую доктором руку. Сейчас мне действительно нужно сделать паузу и прийти в себя.

Глава 5. Закрепить связь

Я не понимаю, о каком расколе сознания идет речь, пока не оказываюсь одна в запертой комнате, своей нынешней спальне. Обессилено опускаюсь на кровать, не зная, что делать. Кристаллы связи не работают, магическую весточку послать не получается, комната теперь опечатана тихим пологом, и колдовать тут я вообще не могу. Мы договаривались с Максом, что если до полуночи я не вернусь в пограничье, то он пришлет мне помощь или попробует прорваться на территорию поместья сам, если я подам весточку, где именно нахожусь. До полуночи еще уйма времени… Да и нет у меня особой надежды на спасение. Не представляю, как в сложившихся обстоятельствах подать сигнал о своем местонахождении.

Сижу и смотрю в одну точку и думаю… Много о чем думаю. Точнее стараюсь думать о деле, о своем бедственном положении, но в голове упорно всплывают только воспоминания об Эдгаре. О том времени, когда мы учились вместе, и еще не знали, какие стихии пробудим в себе в день совершеннолетия. Веселые, беззаботные и амбициозные.

Первый поцелуй. Такой желанный и сладкий. Часы, дни, полные нежности и любви. Предложение руки и сердца и чистое, искрометное счастье, которое было моими спутниками по жизни в те дни.

Вспоминаю, как во мне пробудился огонь. Который навсегда разделил нас с Эдгаром, потому что…

Я со стоном падаю на кровать, больно впиваясь в собственные плечи. Меня кроет нещадно. Я не знаю, что в меня вколол Ставинский, но со мной творится что-то непонятное и пугающее. С моей стихией, с моим родным огнем что-то не так. Он вспыхивает внутри меня огненной пульсацией, то затихая, то разгораясь так, что мне становится трудно дышать.

Я медленно плавлюсь от внутреннего пламени и впервые в жизни не знаю, как его угомонить, хотя никогда не испытывала проблем такого рода. Мысли путаются, тело ломит от боли, и все, что я могу делать, так это лежать, не шевелиться и надеяться на то, что не сгорю изнутри.

Дверь в комнату едва слышно скрипит, и я чувствую, как матрас продавливается рядом под чьим-то весом. А мягкий голос произносит:

— Тшшш. Все хорошо. Сейчас пройдет. Потерпи еще немного, сейчас я заберу твою боль.

Невольно дёргаюсь и через силу пытаюсь оттолкнуть Эдгара. Не хочу, не могу его сейчас видеть рядом с собой, это выше моих сил!

— Пока я в здравом уме, ты меня не тронешь, — зло шикаю ему в лицо.

— Это не проблема, — усмехается Эдгар. — Через месяц ты будешь не совсем в здравом уме и полностью зависима от меня и моих прихотей.

— Что ты собираешься со мной сделать?

— Подчинить, — просто отвечает Эдгар. — Не прилагая физических усилий, а мягко воздействуя на твое подсознание и подавляя твою магию. Стирая из памяти ненужные воспоминания и формируя в тебе определенные мысли и чувства… по отношению ко мне. Если, конечно, не захочешь быть со мной… по-хорошему.

Сильные руки разворачивают меня спиной и начинают дергать шнуровку корсета. Я пытаюсь вяло сопротивляться, но даже руку в кулак сжать не могу от внезапной слабости.

Хочу оттолкнуть его. Честно слово, хочу! Но не могу… Или это я вру самой себе так, что сама и верю?

Эдгар неторопливо рашнуровывает мое платье и приспускает его с плеч. Чувствую, как он прижимается ко мне всем телом, и… замираю от неожиданно приятных ощущений. Ощущаю, как водная магия — вторая стихия Эдгара — затапливает мой огонь, успокаивает, убаюкивает. Вода огню не друг, но именно сейчас я чувствую всё совсем иначе. Ставинский словно забирает от меня горящее пламя и дарит какое-то невероятное тепло водной стихией. Словно бы окутывает меня ласковым коконом, таким обманчиво нежным.

Я невольно тянусь к этому источнику спокойного тепла. Боль уходит, сознание проясняется, и дыхание, наконец, выравнивается. Мускулистые руки крепко прижимают меня к себе, мне так мягко и хорошо, что не хочется двигаться. И аромат — легкий мятный аромат исходит от Эдгара, такой вкусный и манящий…

— Тебе легче? — ласковый голос звучит над самым ухом.

Киваю, и чувствую, как горячие губы касаются легкими поцелуями шеи, плеч. И это так… приятно и томительно. О Вилмах, кажется, я безумно скучала по этим объятьям. Этим уверенным движениям и обжигающим поцелуям, которые кружат голову похлеще бокала настойки из сапрофены.

Эдгар разворачивает мое лицо к себе, долго всматривается в глаза, молча, пронзительно. Уж не знаю, что он во мне пытается разглядеть… но по ощущениям — заглядывает в самую душу.

— Ты ведь любишь меня?

Удивленно вскидываю брови. Зачем он это спрашивает? Видимо, вопрос читается на моем лице, так как Эдгар добавляет с лёгкой хрипотцой в голосе:

— Я хочу, чтобы ты меня любила…

— Зачем?

Сама не узнаю свой голос.

— Хочу, чтобы ты была моей… Вся. Полностью. Без остатка.

— Ты немного опоздал, — горько усмехаюсь я. — Несколько лет назад твое предложение было своевременным… Но не сейчас.

— Я не сразу понял, насколько ты мне дорога, — тихо говорит Эдгар, оглаживая мою талию. — А когда понял, тебя уже и след простыл… Такая несправедливость. Ты меня сильно разозлила своим побегом, огонек. Но это теперь неважно. Теперь я исправлю это досадное недоразумение.

— Почему я не могу тебя оттолкнуть? — решаюсь спросить