Шрифт:
Закладка:
В двадцати пяти милях от Батл-Маунтина долина Гумбольдта расширяется в равнину огромного размера, через которую река извивается огромными змеиными кольцами, растекается рукавами, которые, в свою очередь, вновь извиваются кольцами. Всё это образует невероятный лабиринт, который перемежается зарослями ивы и практически непроходимого тростника. В этих местах, вдали от человека, нашли себе приют многочисленные стаи пеликанов. Я следую вдоль более-менее проходимой тропы до тех пор, пока не оказываюсь в излучине в виде кривой подковы, и единственный способ выйти отсюда посуху — это пройти по моим же следам на несколько миль назад. Я, естественно, не горю желанием возвращаться. С моей стороны к берегу прибило части изгороди, которые принесла сюда река из деревни Бе-О-Уа-Ве (Be-o-wa-we), что выше по течению. Мне пришла мысль, что если я из них сделаю плот для велосипеда, то вполне смогу переправиться через реку, которая всего-то не больше 30 ярдов шириной. Велосипед едва удержался от погружения, но я вполне успешно смог переправиться. Деревня Бе-О-Уа-Ве полна ковбоев, которые готовятся к традиционным весенним загонам скота. Белые, индейцы, мексиканцы — они представляют пёструю, шумную толпу. Они выглядят очень дикими со своими чапарейос из медвежих шкур и другими полуцивилизованными атрибутами, скачущие галопом туда-сюда по деревне.
«Я очень бы рад, но у меня совсем нет времени», - несколько лукавя, отвечал я на многочисленные предложения «повеселиться». Короче говоря, главное для ковбоя - быть вечно весёлым и пьяным. А я и мой велосипед выглядят здесь несколько подозрительно. Поэтому, поулыбавшись, пообщавшись с наиболее активными и продемонстрировав чудеса умения езды на колёсах, я решил, что целесообразнее не останавливаться здесь и заспешил вверх по долине.
В трех милях от Бе-О-Уа-Ве, на утёсе у обочины дороги, видна знаменитая «Девичья могила», с которой связана романтическая история. Когда-то давно первые эмигранты расположились рядом с Гревелли Форт (Gravelly Fort), ожидая, когда вода спадёт и они смогут переправиться через реку. Одна девушка из этой компании заболела и умерла. Её похоронили и положили грубую доску, чтобы отметить место могилы. Годы спустя, когда здесь начали строить железную дорогу, строители обнаружили эту одинокую доску на унылой вершине холма. Они сложили вокруг могилы каменную стену, чтобы к ней не могли пробраться вездесущие койоты, а позже какой-то начальник велел поставить большой белый крест, который и стоит сейчас в виду железной дороги. С одной стороны креста выбили простую надпись «Девичья могила», а с другой имя этой девушки — Люсинда Дункан. Оставив велосипед на обочине, я вскарабкался к памятному месту. Теперь вокруг первой могилы располагалась ещё дюжина других могил. Люди Бе-О-Уа-Ве и окрестностей выбирали это романтическое место, чтобы похоронить своих друзей и любимых. Во второй половине дня я продолжил следовать по реке, но она уходила в каньон и я предпочёл кружной путь по горам. На скалах, образующих этот каньон, на довольно большой высоте были явные знаки того, насколько здесь поднималась вода. Однако, в настоящее время река в каньоне была практически пересохшей. Считается, что когда-то давно к востоку от нынешнего Ред Пейдж (Red Parge) и через всю долину Бе-О-Уа-Ве простиралось озеро, но вода однажды пробила массивный барьер и ушла в каньон, по которому я сейчас сокращал свой путь. И лишь массивные скалы со следами, выточенными водой, остались немыми свидетелями тех времён. В наши дни, после обильных дождей в горах, этот каньон со скалистыми и мрачными башнями-стенами по обе стороны наполнялся водой. И картина менялась. Вялый ручеёк просыпался от спячки и внезапно превращался в яростный бурный поток, в разъярённого монстра, который с гулким рёвом тащит огромные острые камни. Вот и сейчас дождь грозился начаться не позднее, чем через пару часов. Я уже слышал первые раскаты грома. Каждую расщелину уже заполняло эхо страшных раскатов, словно на дне каньона ворчал просыпающийся монстр. Яркие чудовищные зигзаги прорезали огромную тучу. Чёрные небеса опустились до самых вершин скал, которые вспыхивали электрическим светом при каждом ударе молний. И вот уже первые крупные капли упали на землю. Вместе со своими грозными союзниками дождь усиливался. И, наконец, дождь с крупным градом пролился сплошной стеной. Я едва успел укрыться под навесом скалы. Переждав дождь, к четырём часам я достиг Пелисайда (Pelisade) - деревеньки с железнодорожной станцией, находящейся в самом романтическом месте, какое только можно было представить. Огромные скальные стены укрывали деревню так, как будто сохранить её от всякого зла было их главной миссией. Очевидно, эти скалы когда-то были расколоты землетрясением, потому что две стены по очертаниям явно составляли когда-то единое целое. На стене были видны входы в пещеры, похожие на лица. Одна из пещер, наиболее заметная, получила название Мэгги Бауэр. Прекрасная юная шотландка когда то давным-давно со своими родителями задержалась на дне каньона и была унесена потоком реки. Эта история напоминала о том, что даже бесконечная романтика и красота этого славного места может уживаться со злом.
Я держу путь в Карлин (Carlin). Черная, как смоль, темнота наступает раньше, чем я успеваю покинуть каньон. Далее ущелье расширяется и плотный подлесок теперь разделяет дорогу и реку. Я вижу, как из кустов в меня всматриваются два фосфоресцирующих шарика. Как две миниатюрных луны, они следят за мной. Интересно, что это за животное? Я катился через тьму с револьвером в руке, готовый отразить атаку. Наверное, это пума. Их множество в этой части штата Невада.
В Карлин я приехал очень поздно. Местные «пацаны» очень хотели увидеть, как ездит велосипед. Здесь нет другого пригодного места, и я устроил маленькое представление прямо в баре гостиницы вокруг столов, почти скальпируя себя горячей бронзовой люстрой. Тут следует пояснить, что моё цирковое выступление сразу после прибытия произошло оттого, что я подозревал не самый добрый настрой по отношению ко мне. А как известно - «тот, кто смеётся над пацанами, смеётся последний раз». Этот небольшой пробег завершил мои сегодняшние сорок миль, которые я обязал сам себя проезжать каждый погожий день.
Ещё до восхода солнца я вновь катил вдоль железной дороги по пятимильному Кэнону (Canon). Это ещё один разлом из череды многочисленных горных цепей, которые пересекают эту часть штата Невада во всех направлениях, известные под общим названием «Горы Гумбольдта». Здесь со мной произошло невероятное приключение. Я катил вдоль каньона и, обогнув выступ горы,
