и своему велосипеду. Но нет ничего хуже, когда я слышал поезд и вжимался в небольшое остающееся пространство тоннеля, а поезд чадя и гремя проходил совсем рядом со мной в темноте. После этого тоннель наполнялся таким густым дымом, что ни капли солнечного света уже не могло проникнуть внутрь и я должен был нащупать путь сантиметр за сантиметром, боясь опереться на ногу, пока не убеждался, что встаю на твердую поверхность. Я продвигался очень медленно и с великой осторожностью, боясь провалиться в водопропускную трубу и останавливаясь каждые несколько шагов, чтобы не пропустить поезд, потому что в замкнутом пространстве мой велосипед так грохотал по шпалам, что я боялся, что могу просто не услышать приближение состава. Но, наконец-то эти тоннели закончились и я очутился на открытом пространстве. Между сосен мне открывался прекрасный вид на озеро Доннер, которое называют «Жемчужиной гор». На этом озере, на фоне этих красот произошло одно из самых трогательных и ужасных событий времен первых эмигрантов. Когда-то тут эмигранты разбили лагерь и не смогли отсюда выбраться из-за обильно выпавшего снега. Весной последнего из них нашли совершенно обезумевшего, он сидел на бревне и доедал руку одного из своих товарищей по несчастью. Это были последние останки того человека, которого он сожрал, чтобы выжить в этих условиях!

Моя дорога теперь пролегает вдоль реки Траки (Truckee), вниз восточнее склонов Сиерры до границы с Нивадой. Траки быстрая порожистая река от своего начала до самого конца перегороженная бесконечным количеством плотин и мельниц. Вдоль неё проходит мало пригодная для езды дорога, но после Верди, станции в нескольких милях выше Невады, я нашел хорошую дорогу и ехал на велосипеде. Спешился я у дверей небольшого отеля так хладнокровно, как будто я ехал не спешиваясь весь путь от Фриско. Здесь в Верди есть лагерь индейцев Вашое (Washoe), которые сразу выказали свое превосходство перед индейцами Диггер, тем, что окружили и долго изучали мой велосипед с гораздо более выраженным любопытством. Верди находится менее чем в сорока милях от вершины Сьерры, и с крыльца отеля я мог всё ещё видеть яростно бушующую метель в том месте, где находился всего несколько часов назад. Здесь климат гораздо суше. Над горами можно было наблюдать большое количество облаков, несущих влагу со стороны моря, однако они не могут преодолеть горного барьера и высыпают всю эту влагу в виде снега на вершинах. А пересохшие равнины Невады напрасно открывают рты, так и не дождавшись драгоценной влаги. В Верди я горячо простился с Золотым Штатом и покатил сорокамильный участок вдоль сверкающей Траки на встречу пустыне.

Глава 2. По пустыням Невада.

Постепенно сосны склона Сьерры остаются позади и каждый оборот моего колеса напоминает мне о том, что я въехал в великий Штат Полыни, как называют Неваду. Насколько же точным является это прозвище! Полынь - это было первое, что я увидел, когда въезжал в Неваду, полынь была чуть ли не единственным растением, которое я видел по всему штату, и полынь - это было последнее, что я видел, выезжая из Невады. По берегам реки Траки, на равнинах, по склонам холмов и даже на вершинах гор — ничего, кроме полыни. Справа от меня, а я катился по направлению к Рино(Reno), был вид на гору, где находится всемирно известный серебряный рудник Комсток (Comstock), и Рино было той точкой, из которой руда транспортировалась дальше.

Не доезжая до Рино, я встретил на дороге одинокого индейца Вашое. Он ехал на маленьком тощем мустанге. Одна его нога была замотана красной тканью, а в руке был грубо сделанный костыль. «Как же Вы будете продавать коней?» - насмешливо спросил я, когда мы поравнялись и я спешился для разговора. На моё дружелюбное приветствие индеец не ответил, а сидел на коне и смотрел на мой велосипед. «Что случилось с Вашей ногой?» - продолжал спрашивать я, показывая на замотанную ногу.

«Масса, болит нога» - было мне ответом. И теперь, когда лёд между нами оттаял, он решается попросить у меня табака. Табака у меня не было, но моя утренняя поездка на свежем воздухе была весьма удачна, а запахи природы подтолкнули меня совершить какую-нибудь шутку. И я взялся вылечить больную ногу бедолаги. Я сделал несколько таинственных магических пассов вокруг больной ноги, а затем торжественно распахнул свою сумку с инструментами и накапал под повязку несколько капель масла. Затем я разъяснил ему, что это - «чудодейственное лекарство», однако оно сработает, только если он будет каждый день по утрам принимать ванну с ним в течение недели. Попутно я убеждал себя, что моё «магическое лечение» по крайне мере не принесёт ему вреда, а ванна по утрам будет даже полезна, хотя, конечно, действие масла было весьма сомнительным.

Довольно быстро, уже к половине одиннадцатого, я был в Рино. Здесь я на себе ощутил известное гостеприимство Дальнего Запада - мне всё время предлагали выпить виски, а один господин со спортивными наклонностями даже предложил остановиться тут на пару дней за его счет. Оставив Рино, я поехал вдоль прекрасных лугов по берегам Траки — полосы очень плодородной земли, которая приносит неплохой доход от производства сельскохозяйственной продукции для рынка Вирджиния-Сити. «Но не так много, как в года, когда Комсток был на подъеме», - мрачно сообщил мне рантье, у которого я ужинал. «Теперь за моё ранчо я не смогу выручить столько же, сколько десять лет назад», - продолжал он.

Луга постепенно сокращались и вскоре я вновь очутился в узком пространстве скал, вулканические породы которых были лишены какой бы то ни было растительности, кроме полыни. Здесь дорога не всегда была пригодна для езды на велосипеде и примерно треть дневного расстояния мне пришлось пройти пешком. В этих местах бродит довольно много трусливых койотов. Отсюда им удобно совершать набеги на курятники в ранчо в луговой долине Траки. К ночи пара этих презренных животных стала следовать за мной по пятам примерно в пятистах ярдах. Не стоило опасаться койотов, они всего лишь разглядывали меня, как голодные школьники витрину с шоколадом. Однако приближалась ночь и мне не очень-то хотелось останавливаться на ночлег в соседстве животных, которые только и ждали моей крови. К тому же ночью они имеют обыкновение собираться в стаю и выть на луну. Я пытался привлечь животных на расстояние, с которого я смог бы достать их выстрелом своего револьвера, но мне это не удавалось и я