— Может быть. Вдруг расхотелось дышать… И в двери заработали автоматы. Разблокировали…

На этот раз пошевелился даже Дуглас.

— А ты уверен, что это… не спросонок? Ты ведь, наверное, спал до этого? И вообще: что занесло тебя в такой поздний час…

— Желание прогуляться, — стараясь овладеть собой, ответил Кедрин. — Я бродил, не следя за маршрутом.

Он мельком взглянул на Ирэн. Не обидел ли он ее? Ведь у людей не принято изворачиваться; надо говорить прямо. Но этот случай был исключительным… Лицо Ирэн не выражало ни облегчения, ни горечи; оно было неподвижным. «Как у Велигая», — невольно подумал Кедрин.

— Что же, — молвил Гур. — Надо выходить. Пусть это и ложная тревога, но мы сейчас — в положении пожарных.

— Безусловно, — согласился Холодовский. — Мне это и нужно было: хоть одна вспышка. Ведь раз запах — излучение, то где-то должен существовать его источник. Я собрал несколько приборчиков для пеленгации… Итак, пошли!

— Вперед! — сказал Дуглас. — Ты, Кедрин, останься. Лучше проводи женщину. У тебя еще слишком мало опыта, чтобы быть по-настоящему полезным там.

Кедрин с удовольствием остался бы. Но он взглянул на Ирэн и с предельной ясностью понял одно: если он согласится проводить ее сейчас, то больше ему уже никогда не удастся ни проводить, ни сказать ей то, что и сейчас на языке.

— Я попрошу даму простить меня, — от неловкости чуть развязно сказал он, делая поклон в сторону Ирэн. — Опытом, конечно, похвалиться не могу… но что там говорилось насчет безумства храбрых? А потом, как никак, почувствовал запах я. Я же и помогу вам найти направление — даже если меня не хватит на большее.

— О, — сказал Дуглас, поднимая брови. — Хороший мальчик.

— В нем что-то есть, — задумчиво произнес Гур, торжественно складывая руки, как для благословения.

— Все нормально, — заключил Холодовский, — Пошли. Но риск будет несколько больше обычного.

— В таких случаях надевают компенсационный костюм, — сказала Ирэн. — Возьми мой; он достаточно эластичен.

Это были единственные ее слова; но Кедрин постарался услышать в них гораздо больше того, что было сказано.

Четыре скваммера неслись, удаляясь от спутника, от почти уже законченного круглого корабля, от мерцающих маяков — ко внешней границе рабочего пространства, куда в конечном итоге направили их размышления и сопоставления.

Солнце было за Землей, стояла темнота. Звезды висели неподвижно. Было очень хорошо лететь: стремглав в пространство не одному, а вместе с тремя людьми, на которых можно положиться и с которыми не будет страшно, пожалуй, нигде.

Они летели колонной. Так это полагалось на тот, хотя и маловероятный, случай, если произойдет встреча с чем-либо: тогда опасность будет угрожать только направляющему. По этой же причине монтажники менялись на ходу, как меняются велосипедисты: чтобы одному не приходилось все время принимать на себя давление возможных опасностей. Менялись трое; Кедрина никто не приглашал вперед, да и сам он понимал, что рановато ему еще лететь впереди Особого звена. Зато ему доверили нести небольшой контейнер с приборами Холодовского, которые могли понадобиться.

Полет продолжался минут двадцать. Потом щупальца прожектора зацепились за странную конструкцию впереди: громадная снежинка замысловатого рисунка медленно перемещалась в пространстве. Это была одна из антенн статического поля, окружавшего рабочее пространство спутника: в этом поле теряли энергию микрометеориты. К антенне и направлялось звено.

Монтажники уменьшили скорость. Наступило странное ощущение: от близости статического поля по телу стали разбегаться мурашки, приятно закололо и защекотало сначала в кончиках пальцев, потом — по всему телу… Пришлось еще сбавить ход; одновременно люди развернулись в цепь. При этом Кедрин вышел точно на свое место — крайнее слева; все-таки скваммер привыкал повиноваться ему.

— Вот в этом направлении примерно, — проговорил Кедрин, присматриваясь к рисунку созвездий.

— Ладно, — сказал Холодовский. — Кедрин, раздай пеленгаторы.

Монтажники медленно плыли в избранном направлении, держась в отдалении от антенн. Приближаться к ним нельзя — слишком сильно поле, наведенное скрытыми внутри антенн мощными генераторами. Ничем не пахло, и ничего такого, что могло бы навести на подозрения, не было. Они двигались, описывая все расширяющуюся спираль, в плоскости, перпендикулярной направлению, в котором мог находиться источник излучений — виновник запаха. Потом Кедрин торопливо проговорил:

— Там, слева, что-то находится.

— Ничего особенного, друг мой, — сказал Гур. — То есть там, конечно, что-то есть. Но это всего лишь запасные крупные детали. Пусть это тебя не волнует. Остановимся, передохнем.

Никто не засмеялся, хотя смешно было говорить об отдыхе, когда их плавно несли двигатели скваммеров и по пути не встречалось никаких препятствий. Они, разумеется, не устали; но надо было подумать, что предпринять дальше, не отвлекаясь при этом для наблюдения за пеленгаторами Холодовского.

Они сблизились, хотя разговаривать с таким же успехом можно было и на расстоянии; просто такова уж привычка — разговаривая, сходиться вместе. Несколько секунд молчали, глядя туда, где, чуть в стороне от спутника, мелькали огоньки. Это вторая смена вышла в пространство и вела работы, кладя последние мазки на сферическое тело планетолета. И Кедрин вдруг почувствовал себя кем-то вроде часового, которому поручено охранять этих людей, очищавших место для закладки нового, самого нужного сейчас корабля.

Кедрин подумал, что пусть случится что угодно — он выполнит свою задачу. Он не знал, думают ли то же самое монтажники из Особого звена. Наверняка они не думали так торжественно; они просто не представляли себе, что об этом нужно еще и специально думать. Но Кедрин встречался с такой работой впервые. Странно: наверное, при помощи сделанных им машин была оказана помощь многим людям, но он сам, своими руками, пытался сделать это впервые. И, как ни странно, это было не одно и то же.

— Ну-с, — сказал Холодовский. — Пока — ничего.

— Это тебя смущает? — поинтересовался Гур.

— Да. Собственно, даже не это. Кедрин, ты говорил о какой-то яркой звезде.

— Она возникла внезапно. Зеленая…

— А мне кажется, ты не мог ее заметить. Мы реставрировали обстановку того момента. Установили с наибольшей долей вероятности, возле какого выхода ты мог находиться. Все сходится: переулок, глазок… Но в тот момент глазок восьмого резервного выхода упирался в Угольный Мешок. Там нет ни одной звезды!

— Это убедительно, — промолвил Дуглас.

— Но я ее видел! Или вы думаете, это была галлюцинация?

— Все может быть, — задумчиво проговорил Гур. — И все же — в этом что-то есть… В одновременности вспышки, возникновения запаха… И заметь: по записям мы установили, что автоматы Восьмого резервного на краткое время действительно разблокировали выход.

— Прогносеологу позволительно мыслить так, — сказал Холодовский, и в его тоне Кедрину почудилась усмешка. — Но строить на этом гипотезы мы не вправе.

— Я