Ведь библиотека вокруг — это не только её хранилище воспоминаний, но и такое же место, как и моя платформа, а потому его нужно защитить всевозможными способами и сделать из него несокрушимый бастион и последнюю линию обороны, ну или спрятать так, что не найдет никто, либо совместить эти два приёма. И мне понадобились рычаги управления всем этим.

Долго раздумывал, какую же матрицу накладывать на её сознание и всё не мог определиться с первоначальным шаблоном, на базе которого можно и дальше строить защиту с модернизацией или смешением нескольких приёмов. Как Ханешь у меня сделал: в основе «Полигон», но с очень многими деталями и ловушками от «Лабиринта». Только много позже я смог проанализировать, что же такое он там наворотил и с удивлением понял, что такая защита мне не очень подходит, он скорее впихнул то, что ему больше подходило. Мне же по складу характера и удобства использования больше нравилось «Небо», к тому же стихийной составляющей в матрице по моему профилю очень много. Воздушная стихия для меня вообще родная, и заклинания на её основе даются мне легче всего. Переделывать я не стал из-за лени, а просто сначала восстановил всё, что было, и начал дальше модернизировать и улучшать.

У Гермионы, я склонялся сначала к «Крепости», но сейчас с оторопью понял, что ей такое не подходит совершенно, и у неё огромная склонность к такой стихии, как огонь. А это, на минуточку, офигеть какое сродство с изменчивой и непостоянной структурой. Всегда думал, что она либо к земле больше тяготеет из-за склонности всё вокруг контролировать, либо, как минимум, к воде из-за достаточной гибкости в поведении, но никак ни огонь. Придётся мутить с единственной доступной мне матрицей для неё, а именно «Океаном», только полярность поменять с минуса на плюс, и вторженца будет ждать всепоглощающая бездна плазмы, как в короне звезды. Вот только это малознакомое для меня творение менталистов и придётся дорабатывать всё по ходу и привносить дополнительные элементы из других матриц с подгонкой по месту.

Чем хороша такая защита, так это тем, что её можно только сломать или перебороть, обойти хитрыми ходами не получится и незаметно проникнуть тоже. «Океан» у Гринграсс стоит, между прочим, только классический такой, с айсбергами и паковыми льдами, в котором замёрзнет любой вторженец или утонет в глубине. Ко всему прочему, у него самый высокий коэффициент противодействию «Империусу» и мгновенный контроль состояния при отравлениях, например, веществами, изменяющими сознание. У такой защиты и недостатки имеются из-за крайне малой гибкости, но всё равно она очень хороша и чрезвычайно популярна у зельеваров и химерологов, почему-то.

— «Бери всё в свои руки» — послал я мыслеобраз с подробным описанием всех необходимых дальнейших шагов после того, как сформировал первоначальный каркас защиты и буквально прочувствовал, как ускользают из рук нити управления матрицей. Всё! Теперь я не смогу без разрешения войти в её память. Правда, мне ещё как минимум четыре раза нужно будет появиться здесь, скорректировать развёртывание блока и дополнить необходимыми на мой взгляд наворотами, но это только если она теперь разрешит. Сейчас ещё можно будет варварски вломиться в её разум, но незаметно уже не получится.

Короткое ощущение полёта, чувство тошноты и я вновь стою в персональной библиотеке имени Гермионы Джин Грейнджер. Её образ с совершенно обалделым лицом и закрытыми глазами стоит передо мной. Если я всё правильно сделал, то очень скоро должны сработать рефлекторные установки на избавление от вторжения. Она открыла глаза, в которых бушевало пламя… Сейчас!

— Blyad'!!!

Меня впечатало в спинку кресла, от мантии стал подниматься дымок, а температура вокруг поднялась, как в духовке.

— Тише! Тише, успокойся! — схватил я сидящую напротив меня, хватающую ртом воздух девушку за плечи, пытаясь поймать её мечущийся взгляд. — Всё получилось, Гермиона, ты ведь чувствовала и поняла, что я делал?

Она наконец немного успокоилась, посмотрела мне в глаза, немного отдышалась и, улыбнувшись, заявила:

— Обманщик! Ничего там не нужно было у меня смотреть! Зачем ты меня так пугал? — слегка надувшись и показательно обидевшись, сказала она. — Знаешь, как страшно было?

— Ты же сама говорила, что так не честно, а мне нужно было твоё доверие… абсолютное, и та его степень, на которую ты готова. Как видишь, я тебе тоже доверяю и не стал смотреть ничего твоего личного или тайного, иначе это было бы…

— Я поняла…

— Ты учти, понадобится ещё несколько сеансов для полной установки защиты, но теперь я не смогу просто так, без разрешения, войти к тебе в разум, ты должна будешь меня впустить и помочь с дальнейшим развёртыванием блока. Вернее, войти я смогу, но только силой, и ты это обязательно почувствуешь и будешь сопротивляться. Позднее нужно будет потренироваться на противодействие различным атакам.

— Хорошо, Гарри, — улыбнулась она. — Теперь я тебе верю… полностью.

— Эй, kotenok, не нужно впадать в крайности, — строго сказал я. — Всегда нужно сомневаться и проверять всё на истину.

***

К Колину Криви теперь прибавились ещё две сталкерши, и лагерь моих несомненных фанатов вырос на Парвати Патил и Лаванду Браун. Сплетницы, при поддержке независимой прессы, преследовали меня по пятам и, наверное, ждали, что я начну прямо сейчас изрекать страшные пророчества о конце света. От них я мог отделаться только в своей комнате или в душевой с уборной, да и то имелись подозрения. Гермиону это всё жутко бесило и теперь у нас наедине оставалось не так уж и много времени.

На совместных уроках со Слизерином на Малфоя все посматривали как на гарантированного покойника, не имеющего никаких перспектив в нашем бренном мире и с мрачным нетерпением ждали начала ознакомительных уроков УЗМС. Как бы между прочим и размышляя вслух, упомянул в разговоре с Гермионой, что Хагрид наверняка на первое занятие притащит для знакомства какую-нибудь опасную зверюгу. Она в ответ начала горячо оспаривать мою теорию, чем только подогрела интерес крутящихся рядом болтушек, а на следующий день всей школе стало известно, что Малфой не жилец. Гарантированно и стопроцентно.

Процессия учеников, идущих к избушке лесника, больше напоминала похоронную, и если бы в руках были венки, и играл сответствующий моменту марш, так и вообще сходство было бы невероятное. Никаких шуток и пикировок,