Шрифт:
Закладка:
– Я ее не убью, – говорит он совсем мальчишеским голосом.
– Убьешь, Кестрин, – ласково отвечаю я.
– Это она попалась тебе в руки из-за меня, а не наоборот.
– Ты уверен? Разве она уже не знала, кто я такая и что ждет тебя?
Он мотает головой, в глазах какое-то беспомощное отчаяние.
– Когда начинаешь убивать, Кестрин, каждый становится врагом.
– Чего ты от меня хочешь? – кричит он.
Мой взгляд блуждает по осколкам камней на полу пещеры. Я еще не освоилась в этой игре, в попытках притворяться Дамой.
– Возможно, чтобы ты меня убил. Это будет своего рода победой, потому что положит всему конец.
– Ты от меня ничего не добьешься, – шепчет он.
Мои губы трогает улыбка:
– По-своему хороший способ отомстить, Кестрин. По крайней мере, никто от него не умрет.
– Чтоб тебе гнить в аду, чародейка! – Он удаляется быстрым шагом. Но, скрывшись за входом пещеры, срывается с места, гремит сапогами по камням в своем бегстве.
Я безвольно опираюсь на стену, тело бьет дрожь. Земля вздымается и прижимает меня к груди, так что в глазах рассыпаются искорки боли.
– А ты способнее, чем я могла предположить, – говорит Дама, когда вокруг нас снова рождается сад.
Я стараюсь не упасть и щурюсь на нее сквозь яркий свет, потом смотрю вниз, на руку. Сорочка серая от пыли, рука тоже, кроме выжженного кольца там, где меня схватил Кестрин. Боль непрерывно зудит, вгрызается в плоть раскаленными добела иголками. Я быстро отвожу взгляд, отгоняя волну дурноты.
– Ты превращала меня в камень.
– Убей он тебя, твое тело осталось бы каменным. А так ты утратила лишь частичку себя.
– Почему… почему тогда рука обожжена? – спрашиваю я.
– Раны души воплощаются на теле, – говорит она будто нечто очевидное. Поворачивается ко мне: – Идем. Я дам тебе отдохнуть перед вторым испытанием.
Я следую за ней по тропе к кованым воротам, и каждый шаг пронзает запястье судорогой боли. Когда Дама распахивает створку, я попадаю не в очередной сад, а в большие покои.
– Здесь есть все необходимое, – говорит она и закрывает дверь, оставляя меня наедине со страхами и кольцом обугленной кожи на руке.
Приходит утро, и я безмолвно следую за Дамой обратно на площадку со статуей Кестрина. Боль в запястье при каждом шаге пронзает тело. Накануне я немного смягчила жжение мазью из горшочка, что нашелся на столе возле кровати. Но облегчение было временным, и за ночь боль снова вгрызлась в меня, будто прожорливое животное. Теперь я стараюсь не смотреть на обугленную кожу и красную кровоточащую плоть под ожогами. Опускаюсь на землю рядом с Кестрином, чтобы сразу сидеть, когда вернусь со второго испытания. Если вернусь.
– Скажи, – произносит Дама, – как ты рассуждала об убийствах, если ничего о них не знаешь?
– Кое-что знаю. Что убившим Виолу не было до нее дела и наказания они не боялись. И сделали бы это еще раз. – Я оглядываю тонкие черты Дамы, пробегаюсь взором по высоким скулам, по линии подбородка, по пустым глазам. – Я пыталась быть тобой, Дама, – или такой, какой я тебя представляю, – потому что Кестрин должен был посчитать меня тобой.
Дама взмахивает в мою сторону рукой, камень на пальце сверкает.
– Что ж, второе испытание.
Свет мерцает и кружится, увлекая прочь сад и оставляя меня на странной каменистой долине промеж высоких скалистых стен. Ущелье тянется в обе стороны, насколько хватает глаз, скалы усеяны пещерами, что вырезал ветер и выбили камнепады. Здесь, в самом брюхе долины, растут каменные глыбы, кривые и волнистые, будто рожденные течениями давно пересохшей древней реки.
Я встаю и принимаюсь идти, готовая встретить Кестрина. На периферии зрения мелькает тень. Я резко оборачиваюсь, но вижу только каменный столб, стоящий чуть поодаль, будто огромный стражник. Нерешительно жду.
Кестрин не станет прятаться и в открытую тоже больше не нападет. На этот раз Дама должна была задумать иное испытание. Но каково оно? В долине ничто не движется. Наверное, тень мне просто почудилась. Я продолжаю путь. Кестрин и сам говорил о безжизненности этих земель.
Позади раздается тихий звук, и я оглядываюсь. На меня несется чудовище, открытая пасть обнажает кошмарно острые зубы, голова большая и плоская, ноги едва различимы от бега. Мгновение я будто во сне смотрю на него, а потом срываюсь с места, мчусь лабиринтом камней. По ущелью катится рык, эхом скачет между утесами, настигает меня. Я отчаянно высматриваю по всей долине и между скалами выход – он ведь должен где-то быть?
В боку режет, а я все петляю среди камней. Слышу, как позади чудовище сокращает расстояние. Мне не сбежать. Может, получится обмануть его, как-то спрятаться. Я скрываюсь за большой грудой валунов, путаю следы и лечу в сторону огромной каменной плиты, торчащей из земли под углом. Карабкаюсь вверх, падаю плашмя на вершину и надеюсь, вопреки безнадежности.
Чудище пробегает подо мной, несется вокруг валуна по моим следам. Оно ищет глазами или на запах? Понимает, что упустило меня? Я встаю на колени, захлебываясь тяжелым дыханием, и высматриваю тварь внизу. Ничего не нахожу.
Сажусь на каблуки, поднимаю голову и вижу Кестрина.
Он стоит под сводом пещеры и, заметив мой взгляд, смотрит в ответ. Ну конечно. Он наверняка видел всю погоню, видел, как чудище преследовало меня. Наблюдал.
– Кестрин, – шепчу я, не сводя с него глаз.
Что-то царапает по плите за спиной. Леденящее понимание окатывает меня, но я все равно оборачиваюсь и вижу, как чудовище лезет вверх, рассекая когтями камень. И вот оно уже надо мной. Я отшатываюсь вбок и выбрасываю руки, чтобы отпихнуть его. Оно клацает зубами прямо над ухом, я чую его дыхание, зловоние гнили и смерти. Хватаюсь пальцами за косматую шкуру и толкаю, пытаясь пересилить его и сбросить с края плиты. Но оно вцепляется когтями в мягкий камень, извивается и готовится снова напасть. Мне удается найти его шею и не давать сомкнуть на мне зубы, но теперь оно сверху, с рычанием рвет мои руки когтями.
Я в отчаянии дергаюсь и падаю, срываюсь с валуна и лечу на землю. Тварь надо мной снова ревет. Я отскакиваю и ищу руками что-нибудь – хоть что-то. Сжимаю в пальцах камень и оборачиваюсь к спрыгнувшему чудищу.
Оно рычит, стоя напротив, и теперь мне больше не убежать. Я крепко стискиваю булыжник, будто им можно защититься, но он круглый и гладкий, из мягкого сыпучего камня. Тварь бросается вперед невозможно длинным прыжком, так что, хоть я и пячусь, ее лапы врезаются мне в грудь, когти вспарывают кожу. Я падаю на спину, отбиваясь и камнем, и рукой.
Рядом что-то шипит. Чудовище с меня срывает, бросает обратно к валуну. Оно рычит, тяжело поднимается, все еще не сводя с меня глаз. Я снова слышу тихое шипение и вижу, как тварь подбрасывает вверх и швыряет назад, ноги мельтешат колесом. Поднявшись теперь, создание удирает.
