– Да. Если такова цена того, чтобы остаться с тобой, Джетро с радостью ее заплатит. Ты ведешь себя так, будто Джетро – какой-то хрупкий цветок. Этот человек раскаивается в своих проступках, но не прячется от своих грехов. Его больше заботит, как это скажется на твоем имидже.

– Мой имидж меня не волнует, клянусь. Если бы пришлось выбирать между карьерой актрисы и Джетро, я уверенно выбрала бы его.

– Тебе не нравится быть знаменитой актрисой?

– Нет. Вернее, мне, конечно, нравится результат проделанной работы и то, чем я продолжаю заниматься. Я же прокладываю дорогу таким, как я, – с непривычной для кино внешностью, нестандарту, так сказать. Я счастлива, если мне удалось ободрить хоть одну девочку, которая стесняется своей полноты, смуглой кожи или необычного чувства юмора, – да, ты тоже можешь достичь успеха, с тобой все в порядке, нет ничего плохого в том, чтобы выделяться. Оригинальность нужно ценить. Мне по душе, что я внесла свою лепту в формирование нового мнения – женщины тоже умеют смешить. Мне нравится актерская игра и выступления. Будем честны, в худшем случае присутствие Джетро в моей жизни сбросит меня с этого нелепого пьедестала, но в черные списки я не попаду и играть все равно буду. Ну, может, не в самых звездных фильмах с большим бюджетом. Я перестану быть любимицей Америки, но вот на это мне начхать. Пожалуйста, поверь, когда я говорю, что быть с Джетро, разделить с ним мою жизнь мне важнее, чем оставаться какой-то селебрити.

Клет поставил свой чай на столик, громко стукнув чашкой.

– Джетро не печется о сохранении тайны своей частной жизни. Ты не трясешься над своим имиджем. Так почему бы вам просто не довериться друг другу, и пусть жизнь идет своим чередом?

– Все не так просто.

– Не сложнее пересушенного тоста!

– Ты подбиваешь меня сознательно причинить ему боль.

Клет нетерпеливо зарычал и воздел руки:

– Мы ходим кругами. Реальность такова, что люди страдают; после этого они либо живут дальше, либо нет. Нельзя получить сразу и то и другое. Можно либо быть знаменитой со всем вытекающим головняком, либо отказаться от славы. Прими это как данность, Сиенна, и плавай в своем дерьме, а Джетро пусть поплавает в своем. А затем поженитесь и вместе расхлебывайте общее дерьмо! – Клет встал, явно раздраженный, и протопал в дом, но три секунды спустя выглянул и добавил: – А между делом нарожайте мне племянников и племянниц.

* * *

Значит, принять свое дерьмо как данность и не мешать Джетро сделать то же самое.

2:25 ночи.

Я осталась без сил.

Но спать не могла.

Слова Клета, сказанные днем, прыгали вокруг шариками для пинг-понга, задавая тон моим мыслям. Клет прав. Он совершенно, абсолютно прав. Частная жизнь при моей профессии – это роскошь, но что с того? Либо я буду жить в одиночестве, избегая любых отношений из страха причинить боль тому, кто мне дорог, либо приму неизбежные последствия как данность и буду понемногу расхлебывать свое дерьмо.

Так как же нам поступить? Я не собиралась прыгать в пропасть, если Джетро не готов прыгнуть со мной. Я не могу принимать такое решение за нас обоих.

Я открыла нашу «целующуюся аватарку» у себя в смартфоне, и тут на телефон пришло сообщение. Сердце затрепыхалось в горле.

Джетро: Ты не спишь?

Я быстро набрала ответ:

Нет, не сплю.

Джетро: Я хочу тебя кое о чем спросить насчет твоего последнего предложения.

Сиенна: Спрашивай.

Джетро: Я к тебе еду.

Сиенна: Хорошо.

Сиенна: Я по тебе соскучилась.

Джетро: Я по тебе СТРАШНО соскучился. Прости, что уехал. Я скоро приеду.

Сиенна: Меня не заботит мой имидж. Как бы я хотела, чтобы ты мне поверил! Ну и что, если я потеряю какие-то роли? Я люблю свою работу, но с удовольствием буду сниматься в фильмах попроще.

Минут пять я то и дело проверяла телефон. Когда Джетро не ответил, я написала новое сообщение:

Джетро: Не надо.

Сиенна: А я все-таки разошлю.

Сиенна: И отправлю им твое полное имя и номер социальной страховки.

Сиенна: И свою фотографию, где я показываю в объектив два средних пальца.

Сиенна: И буду обнаженной.

Джетро: Придержи коней, женщина, я уже в пути!

Я вскочила с кровати и рванула к выходу. Сбегая по ступенькам со второго этажа, я старалась ступать полегче, чтобы не разбудить Дейва и Тима.

Дежурил Генри – я заметила его, одолев последний пролет лестницы. Он сидел перед телевизором, смотрел бейсбол и оглянулся на шум моих шагов.

– Не спится? – встревоженно сказал он, будто ожидая, что я вот-вот разрыдаюсь.

Покачав головой, я пробежала в холл.

– Нет, нет. Джетро сейчас приедет, я его впущу. Смотри бейсбол.

Я ходила перед дверью, поглядывая в окошко каждые пять секунд. Спустя целую вечность (шестнадцать минут) на дорожке засветились фары пикапа, скользнув по окнам и на мгновение меня ослепив. Я схватилась за ручку двери, подумав – может, Джетро ждет, что я встречу его на крыльце, но удержалась.

Я не хотела встречать его на крыльце. Я не хотела вести этот разговор в его пикапе. Я не хотела, чтобы ему легко было попрощаться и уехать, если он собирается так и поступить.

Отбежав от двери в гостиную, я громким шепотом попросила Генри:

– Когда он постучит, открой дверь и отправь его наверх, понятно?

Генри с квадратными глазами кивнул и поднялся с дивана. Я кинулась обратно на третий этаж и принялась расхаживать по спальне, прислушиваясь к звукам внизу. Не прошло и минуты, как на лестнице послышались шаги. Я попыталась сглотнуть, но от волнения горло не слушалось. Руки дрожали так, что я положила мобильный на комод и повернулась к открытой двери.

И вот он возник на пороге, заполняя собой дверной проем, но не заходя в комнату и оглядывая меня всю. Как всегда, Джетро был неотразим в белой футболке, темных джинсах без ремня и в сапогах. Волосы растрепаны, вид уставший – он явно собирался в спешке.

Но стоило мне только его увидеть, как мое сердце наполнилось нетерпением и тревожной радостью.

Иными словами, надеждой.

– Входи.

Джетро поднял на меня глаза, и меня больно кольнуло, какой у него сдержанный, замкнутый взгляд.

– Ты бы халат надела, – хрипло сказал он.

Я взглянула на себя и увидела, что я в обычной пижаме – розовой, из хлопка, с шортиками и сорочкой на бретелях. Конечно, когда Джетро у меня ночевал, я спала обнаженной.