– Господин префект примет вас через несколько минут, – заявил секретарь. – Пока же соблаговолите присесть.

– Хорошо, – кивнул Лионель.

Долго ждать ему не пришлось. Вскоре раздался звонок, секретарь выскочил из-за стола, за которым сортировал письма и бумаги, и распахнул перед посетителем двойную дверь с мягкой обивкой, словно специально призванной заглушать вопли подвергаемых допросам с пристрастием преступников.

Лионель оказался в обычном кабинете чиновника-бюрократа. В середине стоял массивный стол темного дерева, заваленный папками с документами, а в кресле с высокой спинкой восседал пожилой усатый сухопарый человек с энергичным профилем и угольно-черными глазами, метавшими искры. Он разговаривал по телефону, гримасничая и жестикулируя, словно собеседник на том конце провода мог воспринять такие проявления эмоций.

Не прерывая беседы, префект бросил на вошедшего один из тех молниеносных, до костей пронизывающих взглядов, от которых у его подчиненных, наверное, по коже бегут мурашки, а на лбу выступает пот, после чего жестом указал Лионелю на кресло, стоявшее сбоку от стола, напротив окна. Граф сел и принялся рассматривать чиновника, дожидаясь, пока тот договорит.

Этот некогда рыжеволосый, а ныне совершенно седой старик обладал крутым нравом и всю жизнь старался обуздать свою вспыльчивость, но самообладания так и не достиг. Суровый, жесткий резонер, непроницаемый для окружающих, он по своему душевному складу представлял собой нечто прямоугольное и прямолинейное, и его подстриженная квадратом и торчавшая ежиком шевелюра, казалось, повторяла очертания его мозга.

Закончив отдавать по телефону распоряжения, префект неспешно водрузил на аппарат трубку, покосился на бювар, где лежала визитная карточка, и ледяным тоном произнес:

– Мсье Лионель де Праз?

– Он самый, господин префект, по рекомендации господина председателя городского совета Кордье, – пролепетал Лионель, точно школьник.

– Ну да, разумеется, – степенным голосом, чуть растягивая слова, проговорил префект.

– Дело вот в чем… – робко продолжил было Лионель, но тут же запнулся и умолк.

Сановник нахмурился, отчего его старческое лицо сморщилось, как пергамент, и бесцеремонно смерил собеседника взглядом, в котором читались суровость, непреклонность, властность и способность видеть на шесть футов под землей.

– Я вас слушаю, продолжайте.

– Господин префект, возможно, вы знаете такого…

– Возможно, мсье. И что же? – настороженно осведомился сановник.

– Но… это почти все, что я имею вам сказать, мсье. Впрочем, не беспокойтесь: я пришел сюда не расспрашивать, но из желания сделать доброе дело, чтобы оказать услугу полиции, если это возможно…

– Уверен в ваших благих намерениях, мсье: рекомендация, с которой вы явились, не позволяет в этом усомниться. Вас интересует, знаю ли я некоего Фредди Ужа. Отвечаю: да, я его знаю.

– Вы знаете, кто он? Вам известно его настоящее имя?

– Полагаю, известно. Но в чем, собственно, дело? Вы от него каким-то образом пострадали? И пришли жаловаться?

– Нет-нет, господин префект, вовсе нет.

– В таком случае я не очень понимаю…

– Господин префект, у меня есть две веские причины обратиться к вам по поводу Фредди Ужа. Во-первых, вполне вероятно, что действия этого апаша…

– Хо-хо! Апаша? Не слишком ли сильно сказано?

– Действия этого… парня, – поправился сбитый с толку Лионель, – связаны с одной трагической смертью…

– Вот как?!. И какой же?

– Со смертью моей тетушки, мадам Ги Лаваль, скоропостижно скончавшейся в имении Люверси пять лет тому назад, в ночь с девятнадцатого на двадцатое августа.

Префект удивленно посмотрел на посетителя, и графу показалось, что в стальных зрачках стража порядка промелькнула искра любопытства, даже морщины на лице старика слегка дрогнули, но уже через несколько секунд тот напустил на себя прежнюю холодность и отстраненность. Лионель, однако, решил не сдаваться.

– Конечно, – продолжал он, – это всего лишь предположение, но я не вправе не поделиться им с вами, господин префект. Я напал на верный след, правда, если позволите, пока промолчу о том, что мне удалось узнать.

Префект едва заметно кивнул в знак согласия.

– Вторая причина… она если и не более серьезная, то уж точно требует более неотложных мер. – Тут граф слегка замялся; было заметно, что ему нелегко подобрать слова. – Господин префект, у меня есть очаровательная кузина, дочь этой самой несчастной мадам Ги Лаваль, умершей в Люверси… Словом, эта моя кузина Жильберта теперь вроде как невеста господина Жана Марея. Что вы об этом думаете, мсье?

Сановник в очередной раз устремил на де Праза испепеляющий взгляд, от которого графу сделалось не по себе, и отчеканил, словно вбивая гвозди:

– Извольте объясниться прямо, без обиняков. При чем тут ваша кузина? И почему меня должно интересовать, чья она невеста?

Покраснев от смущения, Лионель решил зайти с другой стороны:

– Бывают парадоксальные ситуации, анормальные явления, которые полиция не должна игнорировать, но, если же ей вдруг о них неизвестно, мне кажется, обязанность любого честного человека – донести до нее эти факты.

– Ха! Если я вас правильно понял, вы намерены сообщить о некой «парадоксальной ситуации», о некоем «анормальном явлении». Что ж, я вас слушаю: это весьма интересно.

Загнанный в ловушку Лионель, менее всего желавший углубляться в тонкости психиатрии, в которых он совсем не разбирался, кашлянул и сухо промолвил:

– Я не доносчик. Насколько мне известно, я – дворянин. Мне противно выслеживать кого бы то ни было. Однако я хотел бы знать: полиция в курсе того, что происходит, – той таинственной авантюры, что связана с Фредди Ужом и Жаном Мареем, – или же нет? В конце концов, господин префект, я радею не столько о себе, сколько о благе ближнего своего, как и подобает достойному гражданину.

Префект кисло улыбнулся, но не сделался от этого веселее:

– Я помогу вам, господин де Праз. Поверьте, мне вполне ясны побуждения, которые привели вас ко мне, как и причины, мешающие вам в данную минуту свободно изложить суть дела. Успокою вас, мсье: оба только что произнесенные вами имени известны префектуре. Мы знаем, какие отношения – и в самом деле достаточно необычные – их связывают. Все, что вы нам сообщили, не содержит ничего нового. Уверяю вас: мы не спускаем с них глаз. Случай действительно весьма странный. Благодарю вас за то, что явились ко мне, ибо я вполне понимаю вашу тревогу, но, по-моему, она беспочвенна. Я, конечно, могу ошибаться, но все указывает на то, что мсье Жан Марей – исключительно порядочный человек.

– То есть Фредди Уж – не преступник?

Префект ответил не сразу – лишь после некоторой паузы:

– Скажу вам всю правду: тот, кого вы любезно называете «Фредди Ужом», не всегда вел примерный образ жизни, но сейчас образумился и поутих. Может, причиной тому его природная лень. Этот ночной гуляка раньше был заправским мошенником из тех, что подкарауливают одиноких прохожих на пустынных улицах, просят