Шрифт:
Закладка:
1939-й. Новый год. Новая надежда. Новая жизнь.
Мне отказано в облегчении увидеть пятнышко крови на своем нижнем белье.
Господи, прошу Тебя, сделай так, чтобы я не оказалась беременна.
– А где Берта?
Мама сама стоит у кухонной плиты и следит за чем-то в кастрюльке.
– Ушла.
– Как у шла?
– Так, ушла. После того, что она сделала…
– Что? Пожалуйста, только не говори мне, что вы ее уволили!
Она избегает моего взгляда. На меня снова накатывает приступ тошноты.
– Мы с твоим папой все обсудили. Прислуге необходимо доверять. Но если доверие подорвано, пусть даже всего один раз, возврата к прежнему уже не будет.
– Но почему? Берта ни в чем не виновата, это все я! Я же тебе говорила. И почему ты мне не сказала, что она уйдет? Я бы хоть попрощалась с ней.
– Мы бы уволили ее раньше, но накануне Рождества найти опытную кухарку адски трудно. Вот почему мы договорились с ней, что она поработает у нас до тех пор, пока мы не подыщем ей замену, – продолжает мама, ложкой вылавливая из кастрюльки вареные яйца и выкладывая их на блюдо. – Теперь замена найдена. В понедельник новая кухарка приступит к работе. А до тех пор нам придется справляться самостоятельно. Раньше я сама готовила всю еду, – добавляет мама почти с удивлением. – Думаю, что я еще не все забыла. – Она берет блюдо с яйцами и выходит с ним из кухни. – Завтрак готов, – бросает мама на ходу.
Как папа посмел вот так выбросить Берту из дому? Это моя вина, а мне не дали даже сказать… что? Почему Берта молчала, если уже все знала? Раньше мне даже в голову не приходило, что может наступить время, когда Берты больше не будет с нами. Она с самого начала была частью этого дома, частью моей жизни в нем. А я до сих пор даже не представляла, как она важна для меня. Будет ли та, кто придет ей на смену, болтать с Куши и бросать ему мясные обрезки во время готовки? Будет ли новая кухарка такой же большой, пышной и уютной, как Берта, станет ли печь пирожки, варить кофе и внимательно выслушивать все мои жалобы? Только теперь я поняла, что потеряла в ее лице, какую бездну тихой любви, ненавязчивой доброты и понимания унесла она с собой. Чувство вины раздирает меня.
– Куда она ушла? – спрашиваю я маму, идя за ней в столовую. – Скажи мне хотя бы это. Я хочу попросить у нее прощения. И попрощаться.
– Кажется, она нашла место на кухне какого-то пансиона. Мы дали ей хорошие рекомендации и заплатили за месяц вперед. Учитывая обстоятельства, большего от нас никто не мог ожидать. Кстати, чуть не забыла… – Мама вытаскивает из кармана конверт. Сердце едва не выпрыгивает у меня из груди, но тут же успокаивается – почерк на конверте незнакомый.
– Что это?
– Записка, от Томаса, – бросает мама через плечо, уходя на кухню.
Фройляйн Герта!
Я пытался найти в себе смелость сказать тебе об этом раньше, но так и не нашел. Решил, что о таких вещах лучше говорить письменно, особенно с такой девушкой, как ты. Окажи мне любезность выйти со мной на часовую прогулку в ближайшее воскресенье (завтра), в три часа дня. Я знаю, ты очень любишь гулять со своей собакой. Может быть, прогуляешь и меня тоже?
Также я буду невероятно горд, если ты примешь мое приглашение пойти со мной на танцы, которые мой отряд гитлерюгенда устраивает ровно через три недели, в субботу. Там будут твои знакомые из БДМ. Эрна тоже приглашена. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты пришла в качестве моей персональной гостьи.
С искренними пожеланиями всего наилучшего,
Ох, Томас, ну что мне тебе сказать? Ты дорог мне как друг, но не более. Но разве такое скажешь парню, не обидев его до смерти?
Я вспоминаю отчаянные слова Вальтера о том, чтобы я нашла новую любовь, добрый совет Берты. Но сейчас это кажется мне невозможным, но все же попробовать стоит. Конечно, не с Томасом, но, кто знает, вдруг на танцах я встречу родственную душу? Может быть, мне повезет, если я пойду туда с открытым сердцем.
Ладно, Томас, я погуляю с тобой завтра, и на ваши танцы тоже приду.
Но только как друг, заруби это себе на носу. Только как твоя старая знакомая.
– В среду меня вызывают в Мюнхен, на собрание, – вечером того же дня сообщает нам за ужином папа. – Я ждал этого, Елена. – В таком приподнятом настроении я не видела его с тех пор, когда еще был жив Карл. Он прямо-таки брызжет энергией. – Я получу звание оберфюрера.
– Как ты узнал? – выдыхает мама.
– Слышал от своих, по неофициальным ка налам.
– О, Франц, какая прекрасная новость!
– Отряды охраны расширяются, приобретают новые полномочия, так что те, кто служит с самого начала, теперь получают начальственные посты, чтобы, пользуясь наработанным опытом, поддерживать дисциплину и распоряжаться всем на местах. – С этими словами он откидывается на спинку стула, отпивает глоток кофе, гоняет его во рту, прежде чем проглотить. – Я показал себя надежным и решительным командиром. Особенно во время ноябрьского мятежа. Мои люди вели себя образцово.
Опустив руки под стол, я до боли вгоняю ногти себе в кожу повыше запястий.
– Мы переезжаем? – с надеждой спрашивает мама.
– Пока нет. Вообще-то, мне потихоньку сообщили, что если в ближайшие шесть месяцев я хорошо покажу себя на новом посту в Лейпциге, то сразу получу звание группенфюрера СС. Офицерам такого ранга планируют передать руководство местной полицией. Я доподлинно знаю, что в этой роли видят именно меня. И тогда я смогу контролировать все происходящее в регионе: СС, полицию, разведку и администрацию. Блестящая идея Гиммлера – передать СС функции контроля над всеми органами. Это позволит избежать нездоровой конкуренции на местах и всякого рода подковерной возни, которая так отвлекает нас от достижения главных, важнейших целей.
– Чудесно, Франц! Хотя я, конечно, ждала, что мы сможем начать новую жизнь где-нибудь в новом месте.
– Газету, конечно, придется оставить, – нахмурившись, продолжает папа. – Мои обязанности в СС будут слишком обширны для того, чтобы совмещать их с редакторской работой. Но ничего, на моем посту останется Йозеф Гайден. Он тоже заслужил повышение. Я полностью ему доверяю, к тому же большой объем повседневной работы и так давно на нем. И знаешь что, дорогая? – Он наклоняется к маме и накрывает ее руку своей ладонью. – Я подумал, а почему бы нам не купить домик в деревне? Мы могли бы ездить туда в выходные. Приглашать друзей. Что скажешь? В качестве маленькой компенсации за то, что придется остаться в Лейпциге?
Мое воображение рисует картину деревенского дома: из труб идет дым, перед домом большой сад, на дворе куры, в конюшне лошадь, а может быть, и две. Интересно, а Хильду с детьми он тоже будет привозить туда? По очереди – в один выходной первая семья, в другой – вторая.
