Клянусь богами, в его голосе было столько боли. Я ощутила бешеное желание обнимать этого мужчину, пока он не расскажет мне обо всех тревогах и горестях своего детства.

Под всей его бравадой скрывалась история Ари Сегундора, и я не была уверена, что хоть кто-нибудь на самом деле ее знал.

– Терпеть не могу, когда Ари теряет свою улыбку.

Я тут же вновь посмотрела на дверь. Принц Бракен стоял, закинув руку на плечо Софии. За его спиной маячили еще двое мужчин-фейри. Все трое были тощими. Их скулы выдавались вперед, а глаза почти не блестели, но им хватало сил стоять самостоятельно.

К Ари вернулось беззаботное выражение лица.

– Бракен, было бы слишком скучно, если бы я не убирал с лица эту чарующую улыбку. Малин, ты ведь помнишь Принца Бракена, верно?

– Отлично выглядите, Принц.

– Какая сладкая ложь. – Он поморщился, когда София ввела его в свою камеру. – Мне довольно неловко, что я пропустил все то веселье, что вы там устроили. Еще более стыдно мне сознавать, что моя мать вот так быстро со мной разделалась.

– Теперь ты свободен, Брак, – сказала София. – И завтра ночью – полнолуние.

Принц просиял:

– А ведь точно.

Шаг четвертый.

Магия Принца Бракена была связана с лунным светом. Растущей и убывающей луной. Он мог раствориться туманом, когда луна была не видна, либо, при полной луне, даже в таком ослабленном состоянии, как уверяла София, его кожа будет словно каменная. Слишком плотная, чтобы ее разрезал клинок, слишком твердая, чтобы вонзилась даже самая острая стрела.

Если бы мы сумели добраться до принца раньше, то Валену пришлось бы полегче, ведь в нашем распоряжении был бы неуязвимый принц, и без всяких проклятий.

Гравий и влажная почва, составлявшие пол подземелья, зашевелились. Сквозь комья грязи просунулась толстая голова. Ходаг плевалась и кашляла, выкапываясь из норы.

– Ох, мой принцик. – Троллиха побежала в камеру Софии и впечаталась в тело Бракена. Ее тяжелые руки стиснули его костлявую талию. Крупные слезы закапали на ее кожистые щеки, когда она зарыдала. – Думала, ты пропал.

– Ну, ну, Ходаг. – Бракен похлопал ее по голове. – Все хорошо. Мне сказали, ты вырыла чудесную яму, чтобы поймать Софию и ее друзей. Отличная уловка.

Ходаг выпустила принца и выпятила грудь.

– Копала осторожно. Не слишком глубоко, но так, чтобы те стражники как следует во все поверили.

Я бросила взгляд на Ари. Он посмотрел в ответ. Сага знала, что Ходаг была частью нашего пленения, если уж знала о том, что к камере Бракена ведет нора. А если фейри знала об этом, то наверняка знала и то, что мы попались нарочно.

Лишь время покажет, выдала ли она нас, или же все-таки не была такой гадиной, как считал Ари.

– Ходаг, ты должна вернуться на свой пост рядом с королевой, чтобы она тебя не заподозрила, – сказала София. – Я присмотрю за принцем.

Троллиха вытерла глаза:

– Я могла бы вас сейчас вытащить.

– Мы уже объясняли. Только когда придет время. – София обхватила широкий подбородок Ходаг. – Ты отлично справилась.

Троллиха склонила голову и быстро скрыла все следы того, что вообще делала подкоп в наш тюремный блок.

– Рун, Бо, – сказала София двум фейри, пришедшим с Бракеном. – В моей камере два стражника. Вы станете ими.

Они как-то коварно заулыбались и исчезли в камере Софии.

Ари похлопал по прутьям моей решетки, направляясь к своей:

– Скоро увидимся, Мал. Не возражаешь, если я буду звать тебя Мал? Я слышал, как наш дорогой Кейз зовет тебя Малли, но я совершенно уверен, что если осмелюсь использовать это нежное прозвище, то останусь без языка.

– Лишь самые близкие друзья зовут меня Мал. – По его лицу пробежала тень. Он кивнул и двинулся было прочь, но я ухватила его за запястье. – Так что я бы обиделась, зови ты меня по-другому.

Улыбка Ари появилась медленно, словно неуверенно. Но, как и всегда, он скрыл всякое беспокойство за словами.

– Я знал, что мои чудесные качества тебя покорят.

Он ушел, подмигнув мне, и заперся – по крайней мере, так показалось – в своей одиночной камере.

Я испустила дрожащий вздох и привалилась к холодной каменной стене.

Осталось недолго.

Глава 45. Повелитель теней

Осталось уже недолго.

Я смотрел, как сияние солнца проглядывает между башнями Черного Дворца. Яркость этого рассвета схлестывалась с мрачной чернотой зазубренных шпилей, словно они были ножами, вогнанными в густую кровь сердца.

Одна ночь. Малин провела целую чертову ночь во дворце, а это было слишком долго. Этот день не мог ни начаться, ни завершиться слишком быстро.

Я закрыл глаза, глубоко задышал через нос. Близко. Мы были так, мать его, близко.

Пока что наше внимание было приковано не к дворцу. Его удерживал небольшой домик для богослужений, построенный вне его стен. С моей позиции в небольших зарослях стеблей кукурузы мне были отчетливо видны Гуннар, Исак и Раум.

Они были одеты как растрепанные фермеры, ищущие благословения богов. Раум повернулся к садам. За моей спиной Хаген, Фиске и Това тоже смотрели с оружием наготове, на случай, если встреча пройдет плохо.

Гуннар постучал в дверь, снял с головы видавшую виды широкополую шляпу и принялся теребить ее руками.

Он выглядел кротким, покорным, совершенно не угрожающим, когда служанка жреца открыла дверь. По правде говоря, эта женщина была больше, чем просто служанкой. Почти тридцать лет они были тайными любовниками. У них даже был сын, который жил с двумя их внуками в Хемлиге. Но как мог жрец Черного Дворца понять, что не просто влюбился в ничтожную служанку, но еще и стал отцом целого низкородного семейства?

Теперь оба уже состарились, их волосы поседели, но видимости ради она все еще играла роль жеманной служанки.

Гуннар что-то поспешно сказал этой женщине. Как и ожидалось, она покачала головой. Не сомневаюсь, она резким тоном уверяла бедного фермера, что у ее хозяина сегодня есть куда более важные дела, чем молитва над умирающим.

Гуннар прикинулся упорствующим. Даже Исак вклинился, чтобы, как мы надеялись, воззвать к ее сочувствию своим заиканием.

Лицо женщины сморщилось, когда Исак утер глаза.

Това рядом со мной захихикала:

– У мужчин только и есть что мышцы и волосы, растущие по всему телу, но стоит им проронить хоть слезинку, как женщины тают.

– Женщинам нравится тело воина, но ищут они нежное сердце, Тов, – сказал Фиске.

– Ой, а тебе-то уж откуда знать, чего женщины ищут в любовнике?

Хаген фыркнул, но Фиске просто пожал плечами, расчесывая пальцами свои темные волосы.

– Но я жил с тобой, а ты с двенадцати лет сохла по каждому крепостному и воину. Это было раздражающе информативно.

– Я не сохну. – Руки Товы сжались в кулаки, она, вероятнее всего, боролась с желанием ущипнуть или ударить Фиске по плечу.

Я поднял руку, затыкая их. Жрец присоединился