мой спутник, поскольку у меня нет любовницы, что грела бы мне постель?

– О, не каждый мужчина в таком признается, – сказала София.

– А это и не секрет, – сказал Ари, ухмыляясь. – Где тут найти время, чтобы ублажать женщину – а я вас уверяю, она была бы совершенно уничтожена в лучшем смысле этого слова, будь у меня время, – когда мой треклятый народ постоянно встревает в войны, от которых мне вечно приходится его спасать?

Я еще не закончила смеяться над его остротой, как вдруг земля под нами провалилась. Я завопила, падая, и приготовилась поздороваться с твердым дном. Мы втроем, охнув, приземлились. Пыль и обломки сыпались нам на головы.

София выругалась и потерла голову, с трудом вставая на ноги.

Ари застонал и перекатился на плечо.

– Тройное пекло, мне уже надоело падать в ямы.

Над краем проема, привлекая мое внимание к входу в нору, показалась тень.

– Ходаг, что ты наделала?

За спиной нервной троллихи, наставив на нас клинки и ухмыляясь со злобной радостью, стоял ряд скидгардов.

Ходаг теребила свои грязные пальцы:

– Прости, королевка. Мне моя королевка больше нравится.

– Боги, терпеть не могу предателей, – проворчал Ари.

Бежать нам было некуда. Скидгарды спустились в яму. Единственный клинок, что у нас был, тут же выхватили из ножен Ари, после чего его и Софию прижали к земле и сковали цепями.

Я с вызовом задрала подбородок, когда три стражника силой поставили меня на колени, заводя волосы за спину, чтобы надеть на шею магический ошейник. Я устыдилась того, что тут же поморщилась, когда жгучее серебро ошпарило кожу.

В нору заглянуло еще одно лицо – и мой желудок провалился. Подол его жемчужно-белой робы был грязным от похода по лесам. Такую усмешку, как у него, можно было увидеть лишь на лице человека, которому нравится убивать веселья ради.

– Остальных отведите в подземелья, – сказал светоносец. – Не сомневаюсь, мы найдем способ поторговаться с их королевствами. Но вот воровку памяти доставьте нашему королю. Назовем это ранним подарком к его обетам.

Мне на голову грубо набросили джутовый мешок, и я оказалась во тьме.

Глава 42. Повелитель теней

Сердитые облака заполонили небо. Словно сам день уже знал, что нас ожидало нечто дурное.

Малин не было почти час, и я не мог оторвать глаз от начала тропы.

– Кейз, – сказал Лука, пихая меня под ребра. – Съешь что-нибудь. У нас впереди долгий день подготовки.

Я взглянул на деревянную тарелку в его руках. Немного хлеба и сушеная рыба. От мысли о еде в желудке стало кисло. Я взял тарелку, чтобы он успокоился, но к еде не притронулся. Вместе с Лукой мы пошли к длинному холщовому шатру, в котором разложили карты Черного Дворца.

Халвар и Никлас вполголоса обсуждали потенциальную зону нападения во время маскарада в честь обетов. Из угла шатра на меня посмотрела Элиза. Она нервно вздохнула, поставила на землю рог с каким-то напитком и подошла ко мне.

– Похоже на тот момент, когда мы встретились, Повелитель теней, – прошептала она. – В воздухе висят те же отчаяние и предвкушение надвигающейся битвы.

Я кивнул, удерживая ее взгляд. Она понимала упорное давление в моей груди лучше, чем кто-либо еще в этом шатре.

– Согласен, Королева.

– Хочу, чтобы ты знал: я буду биться за вашу землю с той же силой, с какой ты бился за нашу.

Инстинкт подсказывал мне ответить банальностью, чуть саркастично. Может, сказать, что она ждет ребенка, а всем ведь известно, что королевы в положении не могут правильно держать меч. Боги, из пугающей тени этой земли я превратился в мужчину, который едва в состоянии сдерживать эмоции, если его слишком долго донимать.

Я отогнал это зудящее желание и коротко кивнул.

– Я благодарен тебе, Элиза.

Она сжала мою руку:

– Нравится тебе это или нет, Кейз, но мы семья; ты – наш. И Малин тоже.

Я не мог сказать этого вслух, но мне это нравилось. Мне очень нравилось, что где-то есть для меня место. Это унимало острую, колючую боль в центре груди, ощущение в глубине души, которое твердило мне, что в этот день нас ждет опасность.

Полог шатра откинули. Я не обернулся. Не посмотрел, даже когда сердце пропустило удар.

В центр шатра вышел Вален, Сол и Хаген. Король посмотрел на меня, и в его взгляде сквозила тьма.

– Ари, София и Малин, похоже, свалились в нору тролля. Их захватил Черный Дворец.

Вокруг меня собрались непрошеные тени. Глаза стали глубокого черного цвета. Я не мог выдавить и слова. Смерть. Резня. Пытки. Вот что ждало тех, кто тронет мою жену.

Кончиками пальцев я оперся о стол с картами. Мой взгляд перескочил на Кривов. Това, Линкс, Раум, Фиске. Они были готовы. Никаких вопросов. Хоб стоял возле Инге и Барда Штрома. Ему понравилось устанавливать ловушки вместе с братом Малин. Но он поцеловал костяшки пальцев своей возлюбленной и пристегнул к поясу охотничий нож в ножнах.

Когда-то торгаш, вор. Теперь он был человеком, готовым умереть за свою королеву.

Мой взгляд скользнул на Эша и Ханну. Пусть они и были еще детьми, но ни дня на этой неделе не ходили без барабанов, закрепленных ремнями на спине, клинков на поясах и боевых рун, нарисованных на их юных лицах. Я не мог защитить их от этого. Честно говоря, это королевство принадлежало им точно так же, как и мне. Они заслуживали возможности биться за него.

Рука Гуннара лежала на талии Эрики. Глубокий порез на ее лице был красным и покрылся коркой, но она его не прятала, даже попросила Херью заплести ей волосы, убрав их с лица. Теперь в ее нежных глазах горела свирепость.

Никлас надел на пальцы свои золотые кольца:

– Скажи лишь слово, друг мой.

– Это королевство сгорит, – хриплым голосом проговорил я. – Пора нам запалить факел.

Я прослежу, чтобы так и вышло, или умру, пытаясь.

Глава 43. Воровка памяти

Вишневый ликер. Медовые пирожные, покрытые сахарной глазурью. Жареная перепелка в брусничном соусе. Сладкие и сочные запахи впились в меня, как забытый кошмар, когда тюремная повозка вкатилась во двор маскарада.

Великолепные столы, накрытые шелковыми тканями, стояли в каждом углу, а в центре располагался лакированный деревянный помост с двумя тронами с высокой спинкой и бархатными подушками.

Менестрели и озорные шуты репетировали в углу с лирами, лютнями и сыромятными барабанами. Знакомые мелодии народных песен неслись с того конца двора, где шумные балагуры в масках плясали или балансировали на ходулях.

Крепостные бегали к столам и обратно, расставляя золотые тарелки и тонкой работы питьевые рога для пира на завтрашнем закате. Серебряные колокольчики звякнули, когда повозка прогремела под парой низко висящих ветвей деревьев, увитых лентами и бубенцами. Когда листья задрожали, сквозь прутья решетки прорвались облака золотой и серебряной пыли.

Ари чихнул и разогнал пыль рукой.

– Ну, по крайней мере, к нашему празднованию