Шрифт:
Закладка:
Фан Линь ощупал свои карманы и действительно не обнаружил паспорта.
Ну а потом, потом… Потом… Девочка не сказала, что потом. Она вдруг замолчала и прикусила губу. И не успел мужчина даже поломать голову, что с ней опять было такое, как Мая произнесла, тихим и дрожащим голоском:
— Мастер… Все кто погиб… Они погибли из-за меня, да..?
Фан Линь опешил и попытался вспомнить, кто же именно погиб. Мужчина даже наморщил лоб, напрягая воспоминания, как вдруг Мая сама навела его мысль:
— Их убили потому что я была тут, так ведь… И мисс Нин Юэ так смотрела на меня…
Тут перед глазами Фан Линя снова пронеслась отрубленная голова толстяка.
Действительно, вспомнил мужчина. Вся съёмочная группа погибла. И погибла именно потому что находилась между девушкой в чёрном и Маей. Так что в некотором смысле это действительно была вина девочки, — но именно что в некотором — упоминать этот смысл мужчина разумеется не собирался.
— Бред не неси, — сказал он и сжал поникшей девочке нос. Мая вздрогнула и хныкнула. Тогда Фан Линь её отпустил и сказал, демонстративно зевая:
— Знаешь, для ребёнка дворянской крови ты как-то сильно волнуешься, что за тебя кто-то умер. Только не говори, что ты поэтому сбежала из семьи?
— Н-нет… Нет, — покачала головой Мая и сглотнула. Фан Линь подумывал подняться, но потом немного пораскинул мозгами и решил продолжить говорить с тёплого покрывала.
— В общем, считай это случайностью. В твоём возрасте ещё нет судебной ответственности, — заметил мужчина, а потом добавил про себя, что даже если бы она была, то так называемый закон о преступной халатности применялся только если имело место нарушение базовых правил безопасности. То бишь если воин случайно пробудил древнюю марионетку, например, которая истребила всю планету, то обвинить его можно только если была какая-то халатность в его действиях, например если он нарушил протокол обращения с древними артефактами. Если же ничего такого за ним было не обнаружено, то и судить человека было не за что.
Чем бы ни было это создание в чёрном, оно вроде как само полезло на Маю, так что девочка невиновна даже косвенно.
Фан Линь находил этот закон чрезвычайно правильным; ведь если бы не он, мужчина сидел бы сейчас в тюрьме…
— В общем, извинишься перед этой дамочкой, — вспомнил Фан Линь о Нин Юэ. — …И перед Тайи заодно. Вообще извинения по такому вопросу могут прозвучать довольно нагло, — усмехнулся Фан Линь. — Но она всегда была прямолинейной в этом плане, как ребёнок. Ей так будет легче.
— Ясно, — кивнула Мая. Потом девочка подумала о чём-то и вдруг вскинула голову и спросила мужчину:
— Мастер, а вы… Пробовали извиняться?
— В смысле?
— За то, что вы сказали мисс Тай? — быстро проговорила Мая, отклоняя взгляд.
Фан Линь на секунду завис; потом он протянул: — Ах, — и кивнул. — Ты про это…
— Нет, — он покачал головой. — Не пробовал. Я же говорил, я перед ней извиняться не буду.
— Почему? — вдруг девочка подняла голос. — Мастер, если вы извинитесь…
— Не извинюсь, — прервал её Фан Линь, смотря куда-то в пустоту. — Так будет только хуже, — он пожал плечами.
Мая сжала зубки. Фан Линь было собирался объяснить, чем именно было обосновано его решение, как вдруг девочка встала и протянула ему руку.
— Мастер… — заговорила она с придыханием.
Фан Линь растерянно наклонил голову и пожал её руку.
— Нет, то есть… Нет! — Мая её неловко вырвала, а потом снова затараторила:
— Мастер, если… Если вы не хотите извиняться, потому что вам стыдно… Вам не должно быть стыдно. Я, я слышала, вы жалеете о своих словах, вы так говорили об этом… Вы должны извиниться, даже если вам трудно, — под конец голосок девочки упал, и она уже почти шептала, но всё же сохраняя некую удивительную для себя твёрдость голоса. Мая снова медленно протянула ему руку:
— Пойдёмте.
— Не пойду.
— Мастер!
— Цыц, — недовольно рявкнул Фан Линь, а потом взглянул в сверкающие и взволнованные глаза девочки и вздохнул:
— Я не поэтому перед ней не извиняюсь.
— А?..
— Слушай. Молча. Помнишь, я рассказывал тебе, что она долго хотела стать актрисой? Это была для неё карьера мечты. Чтоб я знал почему. А знаешь, как долго она об этом думала? Три года, — мужчина раздражённой покачал головой. — Представляешь? Три года выписывала журналы. Три года думала, как бы со мной заговорить…
— Она всегда была нерешительной, просто ужасно. Я это понял, когда она уже ушла, на следующее утро. Сидел, смотрел с похмелья на её вещи, и знаешь… — мужчина цокнул языком. — Я не жалел о том, что сказал тогда. Вообще. Потому что если бы я всего этого не наговорил, она бы никогда не ушла. Так и осталась бы гнить вместе со мной. Я не пытаюсь оправдываться, — когда я орал на неё, я правда был просто обозлён и хотел её как-нибудь ранить. Но потом я был этому рад, что хоть после этого она смогла меня бросить.
— Я знаю Тайи; если я правда извинюсь, она же может принять извинения. Она упёртая, кстати, может она вообще сама про себя решила, что пойдёт на примирение только если я извинюсь. Ну мне так даже проще, можно просто не извиняться. Лучше так, чем если она вернётся и загубит из-за меня свою жизнь, — Фан Линь улыбнулся. — Как бы и вправду не удумала сидеть после моей смерти в одной со мной гробнице ещё тысячу лет; лучше пусть сейчас уже забудет меня…
Мужчина горько улыбнулся
Мая не знала, что ему сказать. Она опустила руку и медленно присела назад на пол. А меж тем в это же время в коридоре возле комнатки, в которой они находились, на полу сидела и обнимала свои колени девочка с золистыми волосами в простом белом платье. Она сжала губки, как будто решилась на что-то, и пропала.
Фан Линь же качнул головой, перевёл взгляд назад, на снова приунывшую Маю и сказал ей насилу бодрым голосом:
— В общем, мне надо отвлечься, так что займёмся твоей культивацией.
— А?.. Да, слушаю Мастер! — девочка немедленно положила руки на колени.
