дать тебе настоящее имя… не возражаешь?

Призрак бестрепетно выдержал ее взгляд и покачал головой.

– Ас у нас уже есть, – с новой улыбкой обронила она. – Бер… Ван… Гор… дальше по алфавиту идет замечательная буква «Д», поэтому я назову тебя… Дем. Это – ровно половина от слова «демон», которым ты в действительности являешься.

Он судорожно кивнул и вдруг порывисто схватил неестественно большую руку, стараясь то ли задержать, то ли, наоборот, оттолкнуть. При этом лицо его исказилось, подернулось дымкой, а затем приобрело совсем новые черты, которых он никогда и никому не показывал.

– Гайдэ… подожди! Я знаю, что спрашивать об этом нелепо, но что с тобой будет? Куда ты пойдешь? Кем станешь?!

– Еще не знаю, но мне пора, – осторожно отстранившись, Ишта выпрямилась. – Наше с Лином время истекло. Со жрецом мы разобрались. Я вернула вам то, что обещала. Союз больше не нуждается ни во мне, ни в моих способностях. Хранители вернулись к себе. Звери и птицы тоже покидают Степь… я чувствую… вижу… точно так же, как вижу готовящиеся порталы, которые сюда скоро откроют валлионцы. Они не должны понять, что произошло. И церковь не должна пострадать из-за того, что ее глава оказался не самым благопристойным прихожанином.

– Гайдэ, а как же Фаэс? – внезапно спросил Бер, в какой-то отчаянной надежде уставившись на ее лицо.

Ишта всмотрелась куда-то вдаль, за пределы видимости. В сторону потухшей воронки, за пределами которой осталось трое смертных, один эар и… еще один человек, который рискнул всем ради того, чтобы спасти свой мир и тех, в кого верил. Человек, взглянув на которого через темноту, она несильно вздрогнула. После чего быстро отвернулась и, сжав левую руку в кулак, слишком уж поспешно ответила:

– Он в порядке. Его раны закрылись, а все остальное вскоре вернется. Так что я ему больше ничего не должна. Прощайте, мои хорошие. Живите долго и мирно. Надеюсь, это не последний раз, когда я могу сказать, как сильно я вас люблю.

– Но, Гайдэ…

Однако она не стала слушать – в этот момент ее тело внезапно поблекло, быстро уменьшилось в размерах. Исходящее от кожи сияние безвозвратно угасло. Светлые волосы потемнели, как будто их накрыла поднявшаяся во время падения пыль. Потом что-то сверкнуло, заставив людей… да, теперь уже – обычных людей… крепко зажмуриться. А когда они открыли глаза, то увидели абсолютно незнакомого, смертельно уставшего, сгорбившегося айри с совершенно невообразимыми крыльями, одно из которых выглядело на первый взгляд нормальным, белым, как и положено посланнику небес, а второе словно было снято с высшего демона – черное, кожистое, топорщившееся острыми когтями на кромках.

Фантомы растерялись, поняв, что он сидит на коленях, баюкая на руках невесомую женскую фигурку. После чего увидели его некогда прекрасное, а теперь искаженное от боли лицо, поняли, что фигурка остается совершенно неподвижной, и окаменели от страшной догадки.

– Лин?!

– Вашу маму… что с Гайдэ?! – тревожно дернулся Бер, готовый мчаться туда по первому зову. – Ас! Что произошло?! Он ведь должен был ее спасти! Разве нет?!

– Не знаю, – прошептал Ас, прикоснувшись к своему амулету. – Я ее совсем не чувствую.

– Хочешь сказать?..

Алый вместо ответа побежал. Уже чувствуя, что случилось что-то нехорошее, видя перекошенное лицо Лина, на щеках которого блестели две влажные дорожки, слыша собственное, ставшее поразительно чутким сердце, и очень боясь опоздать. Ведь если все в порядке, то почему Гайдэ не приходит в себя? Почему Лин так горестно раскачивается, прижимая ее к себе, как пустой сосуд, в котором не осталось ничего ценного? Почему он выглядит так страшно, наконец? И почему… почему же у него ничего не получилось, если они все видели, что всего мгновение назад она была еще жива?!

– Я ненавижу тебя, Аллар! – внезапно крикнул бывший айри, подняв к небесам полные боли глаза. Да так громко и яростно, что под Фантомами содрогнулась земля. – За твое равнодушие! Молчание! И за вечные тайны, в которых нет никакого смысла! И я ненавижу тебя, Айд! За легкость, с которой ты используешь нас, превращая в послушные куклы! Я отказываюсь от вашего покровительства, боги! И выбираю новый путь! Тот, которого ни один из вас для меня не предусматривал! И на котором никто из вас не в силах меня остановить!

Отдышавшись, Лин бережно прижал к груди свою драгоценную ношу. Всмотревшись в бледное лицо хозяйки, на котором больше не было маски, осторожно пригладил ее растрепавшиеся волосы. К чему-то прислушался. Снова посуровел. Затем тяжело поднялся, не обратив внимания на кинувшихся в его сторону людей. Резко взмахнул своими странными крыльями, в мгновение ока поднялся в воздух, после чего разогнался до поистине сумасшедшей скорости и яростно горящей свечой пробил низко висящие тучи.

Почти сразу наверху послышался недовольный гром. Что-то яростно сверкнуло, приглушенно грохнуло. Кто-то огромный предупреждающе заворчал, словно услышал святотатца и недвусмысленно пригрозил серьезным наказанием. А потом на ошеломленно притихшую Степь просыпался целый дождь из золотистых пылинок, и все окончательно стихло. Оставив после себя едва уловимый запах свежести, смутное ощущение чего-то неправильного, смешанное с необъяснимым чувством, что это еще не конец.

Глава 21

Эта ночь не предвещала беды. Все шло абсолютно так же, как и всегда: старый трактирщик Ир, выпроводив последних посетителей, запер входную дверь, прикрыл деревянные ставни, чтобы не летела мошкара. Протер напоследок столы и, вознеся вечернюю молитву владыке Айду, с чистой совестью отправился спать.

А посреди ночи его внезапно разбудили. Сначала – непонятная тревога, стальным обручем сдавившая грудь. Затем странно сжалась и обессиленно повисла «метка» на левом предплечье, про которую он давно забыл, когда в последний раз чувствовал. Наконец, какая-то крупная нежить тоскливо завыла буквально под окном, а после этого над далекими горами появилось какое-то неприятное зарево, которое, пробившись сквозь плотные занавески, заставило его открыть глаза и беспокойно подпрыгнуть на постели.

Стерев с лица откуда-то выступивший липкий пот, Ир лихорадочно огляделся, не в силах понять, отчего так заполошно колотится сердце. Потом не выдержал, тихонько выбрался из постели, стараясь не разбудить жену. Влез в старые тапочки и, с третьей попытки запалив лучину, осторожно спустился на первый этаж, тревожно замирая на лестнице всякий раз, когда под ногой отвратительно громко скрипела очередная ступенька.

«Что-то не так, – почему-то подумалось ему при виде совершенно пустого зала и слабо пробивающегося сквозь закрытые ставни лунного света. – Что-то сегодня точно не так…»

А потом снаружи донеслось тихое, смутно знакомое рычание. Совсем близко. Буквально за дверью. Которое не могло принадлежать никому, кроме