Японские истребители в свою очередь попытались атаковать, но их встретили наши истребители. Завязался воздушный бой. Ни один японский летчик не смог прорваться. Командир Гринев и комиссар Ворожейкин за две минуты боя сбили по одному японскому истребителю. Оставшиеся в живых японцы обратились в бегство. К сожалению, преследовать их было нельзя, иначе бомбардировщики остались бы без прикрытия.

Так был открыт путь нашим наземным войскам через первую линию японских укреплений. Сделав свое дело, все летчики пошли на аэродромы, чтобы зарядить машины, подвесить новые бомбы и снова ринуться на штурм укреплений врага. Когда прилетели на свою территорию, то стрелки-радисты с бомбардировщиков приподнимались в кабинах и приветствовали летчиков-истребите л ей в знак благодарности за отличное прикрытие от вражеской истребительной авиации.

В этот день наши воздушные силы почти не знали земли. Выполнив одно задание, мы заправлялись бензином, боеприпасами и вновь поднимались в воздух. Каждое подразделение имело не менее пяти-шести вылетов. Подразделение мастера воздушных боев орденоносца Зайцева сделало семь вылетов, из них два на разведку боем. Отважные разведчики, встретившись с японскими истребителями, завязывали бой. Во время боя некоторые прорывались в глубокий тыл противника. Таким путем добывали сведения о том, как расположены японские войска, о резервах и подкреплениях.

Летчик-истребитель старший лейтенант П.Митягин

Боевое напряжение не прекращалось и ночью. За ночь надо было привести в боевую готовность всю материальную часть. И многие летчики, вздремнув час-два, помогали техникам и оружейникам готовить самолеты к новым боям. Чуть начинал брезжить рассвет, сталинские соколы были уже у своих боевых машин.

Полк тов. Кравченко — дважды Героя Советского Союза — с 20 по 26 августа дал японцам 11 воздушных боев и 13 раз штурмовал вражеские позиции. 51 японский самолет был уничтожен за эти боевые дни бесстрашными и неутомимыми летчиками 22-го полка.

Вечером 26 августа полк Кравченко с разрешения Военного Совета продемонстрировал над фронтом мощь советской авиации, ее готовность в любую минуту обрушиться на врага. Парадным строем мастерски прошли боевые летчики над вражеской территорией и над нашими славными наземными войсками.

Во время всего пути летчики Герасимов и Николаев украшали парад победителей фигурами высшего пилотажа: Герасимов — с правого фланга, Николаев — с левого. Мастера воздушных боев показали и своим наземным войскам и врагу, почему побеждают сталинские соколы. Герасимов и Николаев быстро, красиво бросали свои машины вверх, переводили в мертвые петли, клали на крыло, делали горизонтальные восходящие бочки, вертикальные, одинарные, пятерные, замедленные.

Зажатые в железное кольцо японские солдаты еще плотнее втискивались в землю. Наши войска ликовали.

— Ура сталинским соколам! Да здравствует великий Сталин! — неслось со всех сторон. В воздух летели фуражки, пилотки. Гремели рукоплескания. Каждый боец, командир, политработник знал, что летчики не пожалеют ни сил, ни самой жизни, чтобы облегчить пехоте, танкам победу. Это была яркая демонстрация красноармейского боевого содружества, удесятеряющего силы наших наземных и воздушных бойцов.

* * *

Рассказ о воздушных боях будет неполон, если не упомянуть хоть в нескольких словах о боевом мастерстве наших «людей воздуха», об их самообладании и выдержке, об их преданности Родине и партии, готовности и умении драться с врагом в любых условиях.

4 августа в районе горы Хамар-Даба появились бомбардировщики и истребители противника. Не прошло и пяти минут, как навстречу врагу вылетели наши самолеты. Завязался жестокий воздушный бой.

Подобно буревестникам, носились в воздухе советские истребители. Умело маневрируя и ведя меткий огонь, они уничтожали японские машины. Японцы, не выдержав решительного натиска, перешли в крутое пикирование, чтобы уйти восвояси. Советские стальные птицы кинулись за ними, перехватили, погнали на нашу территорию.

Молодой летчик Машнин отбил одного японского хищника от остальных и гнался за ним. Но вот беда: у Машнина в результате боя оказались использованными все патроны.

Сбитый японский самолет

Неужели придется упустить врага? Нет! Японец перешел на бреющий полет. Высота 3–5 метров. Вихрем несутся оба самолета, и славный сталинский сокол Машнин с каждой секундой приближается к врагу.

«Надо ударить так, — думал Машнин, — чтобы врага сбить, а свою машину спасти». Он взял чуть повыше и ударил в хвост вражескому самолету. Раздался оглушительный треск. Винт самолета Машнина в пыль разнес стабилизатор японского истребителя. Машина японца врезалась в землю. Героический летчик Машнин выровнял свой самолет, сделал разворот и приземлился.

Подобный случай выпал однажды и на мою долю. Как-то в бою я заметил, что летчика Вуса взяли в «клещи» два японских истребителя. Положение у него неважное. Я немедленно решаю набрать высоту, чтобы зайти в хвост японскому стервятнику и расстрелять его. Но тот уже наседает на машину Вуса. Каждая секунда промедления грозит гибелью товарищу. Оставалось сразить врага лобовой атакой, пойти на таран.

Я дал газ, чуть зажмурил глаза и направил своего «ястребка» прямо в лоб вражескому истребителю. Еще (мгновенье — и обе машины, не успев вспыхнуть, разлетелись бы в щепки, в пыль. Японский летчик не выдержал, он вскинул машину вверх, чтобы пропустить меня под собой. Но мой самолет уже ударил левой плоскостью по шасси японской машины, а винтом — по хвосту и фюзеляжу.

Самолет японца вспыхнул, а я на мгновение потерял сознание. Потом как будто обдало чем-то холодным. Почувствовал, что мой самолет падает, и сознание сразу вернулось. Отдал ручку от себя, машина стала выравниваться. Хотя и с большим креном, но она шла по горизонтали. Напрягая все силы и умение, я вел ее на аэродром и там благополучно приземлился.

Друзья (встретили меня горячо. Осмотрели самолет. Винт оказался погнутым. В пробоине крыла торчал большой кусок шины с японского шасси.

Особенно радостно было то, что я спас жизнь своему боевому товарищу, который не раз выручал и меня и других.

Всем нам памятен героический подвиг летчика Кустова. Над самой рекой Халхин-Гол разгорелся воздушный бой. Нашими истребителями были окружены японские скоростные бомбардировщики. Вот уже загорелся один, другой бомбардировщик. Нескольким японским машинам все же удалось прорваться. Одну из них стал преследовать Кустов. После второй очереди он обнаружил, что патронов больше нет. Тогда Кустов пошел на таран. Он настиг бомбардировщика и ударил по его фюзеляжу винтом своей машины. Японский самолет вспыхнул и грохнулся на землю. Но не выдержал такого сильного удара и самолет Кустова. Бесстрашный советский летчик Виктор Кустов погиб вслед за своей жертвой. Память о нем будет вовеки хранить советский народ.