В тот же миг, как мы и ожидали, из-за облаков начали пикировать другие японские истребители группами по 12–20 самолетов. Силы оказались неравными: японцев было вдвое больше.

Разгорелся ожесточенный бой. Куда ни глянешь — два-три наших отважных летчика дерутся с пятью японскими. Вот тут-то и помогала большевистская взаимная выручка. Как только японцу удавалось подобраться к хвосту нашего самолета, сейчас же кто-либо из наших бросался и отбивал товарища.

С исключительным мастерством дрался в этом бою Андрей Акимов. Но вот на него набросились сразу три вражеских истребителя. Акимов сбил одного лобовой атакой и стал делать боевой разворот, чтобы броситься на второго. В это время третий японский летчик успел дать длинную очередь по самолету Акимова. Перебито управление. Самолет больше не подчиняется воле человека. На высоте 4 000 метров Андрей выбросился из кабины. Рука потянулась к кольцу парашюта, но он отдернул ее: при плавном спуске с такой высоты непременно расстреляют. Акимов камнем летел вниз. Только на расстоянии 800 метров от земли он раскрыл парашют и благополучно спустился.

Бой продолжался. Два японца начали зажимать в «клещи» лейтенанта Гринева. Майор Куцевалов, сам только что выскочив из окружения, бросился на помощь Гриневу и спас его от верной гибели. С каждой минутой становилось труднее. Выходить из боя при таком соотношении сил опасно. Оставалось умело обороняться, изматывая противника. Наши летчики понимали это, и все дрались дружно, упорно.

Вдруг среди японцев началось замешательство. Одни начали резко пикировать вниз, другие стали уходить в стороны. Наших самолетов как будто стало больше. Ура, пришло подкрепление!

Теперь одна задача: отрезать противнику путь к отступлению, преследовать и уничтожать японцев. И эта задача была решена неплохо. 16 японских истребителей упали на землю обуглившимися и столько же вражеских летчиков поплатилось жизнью. Из наших не погиб ни один.

После этого боя японские летчики стали драться менее упорно и только над своей территорией или над линией фронта.

23 июля, утром, когда еще блестела росой высокая степная трава, меня вызвали к телефону. Командир части Герой Советского Союза Кравченко дал мне срочное боевое задание. Часть вылетала на штурм наземных войск противника и только что подошедших его машин с продовольствием и боеприпасами. Наша эскадрилья должна прикрывать штурмующих.

Герой Советского Союза В.Скобарихин

Через несколько минут мы уже были в воздухе. Поднялся в воздух и полк Забалуева. Шли ярусами: впереди и чуть ниже — забалуевцы, за ними несколько выше — две наши эскадрильи и, наконец, на значительной высоте — остальные, прикрывавшие штурмовиков.

Сигнал «скоро цель». Летчики приготовились. Эти минуты — самые ответственные. Надо построиться так, чтобы никто не мешал друг другу и можно было вести непрерывный огонь. Одна-две эскадрильи бросаются на цель, штурмуют и выходят из боя с разворотом. В этот момент цель поливают огнем следующие эскадрильи, и так далее.

Рот летчики Тихонов и Нога уже пикируют. За ними бросаются их подразделения. Огненные струи трассирующих пуль брызнули по окопам, блиндажам, по цепям солдат. Вплотную за первыми ринулись эскадрильи Сульдина, Трубаченко, Бойченко.

Море огня. Видно, как японские солдаты в панике разбегаются, отыскивая укрытия. Многие из них падают убитыми и ранеными. Несколько автомашин загорелось. Столбы дыма, пыли и щепок.

Японских истребителей не было, и наши штурмовики делали уже последний заход. Поэтому я решил тоже произвести со своей эскадрильей один налет. Пока мы штурмовали, остальные пошли к своему аэродрому. Выйдя из пикирования и набрав высоту, мы стали догонять свою часть. Наша эскадрилья как прикрывающая шла выше всех и сзади.

Вот уже почти достигнута граница, и тут как раз я заметил восемь японских бомбардировщиков. Заметили их и другие летчики. Трое — я, Голубь и Кобзев — кинулись наперерез врагу и успели заградить путь двум бомбардировщикам. Те поспешили сбросить бомбы на свою территорию, чтобы налегке уйти от нас. Но было уже поздно. После нашей атаки один вражеский самолет загорелся и стал падать. Летчик Голубь проводил его до самой земли. Мы с Кобзевым окружили другой бомбардировщик. Покачав плоскостями, я дал знак Кобзеву, чтобы он не стрелял. Надо заставить врага сесть на нашей территории. Кобзев понял меня. Мы стали наседать с двух сторон, и японский самолет вынужден был итти по направлению к границе. Не дойдя до нее километров десяти, он стал переходить в пикирование. Тогда Кобзев не выдержал и дал длинную очередь пулеметного огня. Из кабины бомбардировщика вырвалось пламя, он стал падать. Один японец выбросился с парашютом. В это время показались японские истребители. Сделав разворот, мы пошли в свое расположение. Японцы не осмелились преследовать нас.

* * *

Особенно активно и успешно действовала сталинская авиация в решающие дни окружения и полного уничтожения японских полчищ. С 20 по 30 августа были сбиты 204 японских самолета разных систем. В эти дни нам пришлось десятки раз штурмовать вражеские наземные войска, аэродромы и, тылы.

Утро 20 августа выдалось туманное. Низко над землей простиралась густая белесая пелена. Взлетать было трудно, но ни один наш летчик не остался на земле.

Первой поднялась в воздух могучая бомбардировочная авиация. Ее прикрывал истребительный полк Забалуева. Наша часть подавляла японскую зенитную артиллерию.

К восходу солнца бомбардировщики были уже над расположением противника. Загрохотали вражеские зенитки, обнаруживая себя. Этого только и ждали эскадрильи, предназначенные для штурмовки зениток. Они кинулись в атаку, расчленившись на звенья.

Первым заходом были парализованы орудийные расчеты. Вот замолчала одна батарея, вторая, третья. Но, зная тактику врага, бомбардировщики не сразу вышли на центр цели. Многие зенитки еще не открывали огня, их надо было нащупать. Пушечники нащупывали их боем, бреющими полетами. Часть пушечников добивала обнаруженные батареи, другая дерзкими штурмами заставляла оставшихся в резерве японских зенитчиков открывать огонь.

Когда бомбардировщики развернулись по всей линии фронта, зенитных батарей уже осталось очень мало, да и те быстро умолкли под ураганным огнем наших пушечников. При уничтожении вражеских зениток проявил особый героизм и мастерство штурма командир эскадрильи тов. Трубаченко — ныне Герой Советского Союза. Его зоркий глаз нередко нащупывал вражеские батареи, когда они еще не начинали стрелять. В течение полутора — минут он делал по два-три захода. Ни один снаряд и ни одна пуля не пролетали мимо цели.

Бомбардировщики приступили к своей боевой работе. Сверху их прикрывали бесстрашные истребители. Началась сокрушительная бомбежка. Тонны раскаленного металла посыпались на японские укрепления. На протяжении