– Это точно то, что я не могу решить. Я буду рад в любом случае. Тем более, что с малышом мы уже нашли общий язык. Правда?

Укладываю ладонь на живот Лизы, она не отталкивает. Только прикусывает губу, когда раздается новый толчок. Это непередаваемое ощущение.

Ребёнок пинается…

У меня словно сердце перестает работать, тормозит. Лишь толчки малыша заставляют жить дальше. Будто разряды по крови проходят.

Лиза накрывает мою ладонь своей, мягко поглаживает. Выглядит беззаботной. Почти… моей. Но стоит отвернуться на секунду, как она снова олицетворяет собой вселенскую печаль.

– Давай договоримся, – предлагаю. – Как только тебя что-то беспокоит – ты сразу рассказываешь мне. А я решаю. И никаких проблем.

– На улице были студенты, и я увидела… Я теперь, – вздох. – Хочу… - жмурится, сдерживая эмоции. – Беляш.

– Черт, Лиза, – некрасиво смеяться, но сейчас девушка создает трагедию из ничего. – Это вообще не проблема. Сейчас заедем и где-то купим.

– Нет! Они непонятно из чего сделаны. Я его съем и умру… А я не хочу умирать, я хочу…

– Беляш, я понял.

– Не смейся надо мной.

– И не думал.

Обещаю, хотя внутри всё дрожит от смеха. Никогда ещё не видел Лизу такой. Она превращается в капризного ребенка, а мне хочется все желания исполнять в тот же миг.

Девочка моя, за то, как я с тобой поступил – я тебе всё достану. Только скажи, что тебе нужно? Сердце могу вырвать из грудной клетки, просто так отдам, оно всё равно не мне принадлежит. А хочешь, весь мир брошу к твоим ногам?

И эти треклятые вредные беляши тебе достану.

Даже если придётся приготовить их самому.

И я готовлю. Мы заезжаем в продуктовый магазин, Лиза придирчиво выбирает каждый ингредиент. А после я обустраиваюсь её на кухне, пытаясь разобраться с рецептом.

Люди в интернете – лжецы. В «простом» рецепте нет ничего простого. Или это просто я совершенно не умею готовить. Мой максимум – пару простых блюд, которые я научился готовить во время брака.

– Ты уверен, что нужно столько муки? – девушка поднимается со стула, внимательно следит за мной. – И совсем на чучуть в масло опускай, мне нельзя слишком жирное.

– Лиз…

– И можешь помельче нарезать мясо? – подходит ближе, заглядывает через моё плечо. – И без лука, мне от него плохо.

– Хорошо.

– И не забудь…

Разворачиваюсь, не выдерживая. Взгляд девушки блестит, но она серьезна. Действительно переживает, чтобы я приготовил всё так, как нужно. Но понимаю, что где-то налажаю, если Лиза продолжит говорить под руку.

Это происходило, когда я пытался приготовить лазанью на какой-то праздник. Жена помогала, но я всё равно отвлекался. В итоге вместо соли сыпанул сахар.

Происходящее настолько напоминает прошлое, что… Мозги отрубает, действую на автомате. Разворачиваюсь к Лизе, укладываю ладонь на поясницу. Второй охватываю её лицо, тяну к себе.

Накрываю манящие губы поцелуем. Обжигает удивленным вздохом девушки. Целую глубже, наслаждаясь забытыми чувствами. Втягиваю глубже её запах, тепло.

Округлившийся живот мешает прижать девушку ближе, но этого тоже хватает. Обнимать, целовать. Чувствовать, как она дрожит в моих руках. Приоткрывает губы, позволяя мне большее.

Зарываюсь пальцами в её волосы, оставляя белые полоски от муки на коже. Усиливаю напор, пока Лиза не передумала.

Забыл, насколько её губы сладкие и нежные.

И как их приятно прикусывать, получая в ответ тихий стон.

С нежеланием отрываюсь, когда чувствую толчок. Малыш сегодня слишком активный, реагирует на любое посягательство на маму.

– Тебя я тоже расцелую, – обещаю проказнику. – Как только родишься.

– Кто тебе сказал, что я пущу тебя в роддом?

– У меня есть хорошие друзья, Лиз. Думаю, они помогут мне пробраться тайком.

Я готов держаться в стороне, если Лиза действительно захочет.

Но сейчас она просто кусается и держит оборону.

Поэтому позволяю себе больше.

Девушка отворачивается, пытается спрятать покрасневшее лицо. Забавно смущается, будто не ждала этого. Я тоже, не планировал так быстро наступать.

Но если мне не прилетело по лицу – значит, можно продолжать.

– Демид! – возмущается, видя своё отражение в зеркале на холодильнике. – Я теперь вся в муке. Боже, и волосы. Ты… Держи свои руки при себе, – пальцами расчесывает волосы, стараясь избавиться от белых пятен. – Я теперь ужасно выгляжу.

– Ты всегда прекрасна, Лиз.

– Угу, я тебе не верю. Ты заинтересованное лицо. Мне надо пойти в душ, смыть это всё. И это не приглашение! Серьезно, Демид, если посмеешь войти… Я тебе с хирургической точностью отрежу то, чем детей делают!

– Боюсь. Очень, – провожу пальцами по её пылающим щекам, оставляя новые следы. – Иди. Я пока тут всё закончу.

Хотя с выводами я поторопился. Потому что приготовить тесто для беляша не так-то и просто. Оно остается липким, а потом – Лиза права – слишком много муки.

Все превращается в какой-то в замкнутый круг. Раздражение накапливается, заставляя действовать резче.

Я отца сумел посадить!

С этим чертовым блюдом я тоже справлюсь.

Лиза возвращается, когда я умудряюсь сделать первый кривой экземпляр. Пригоревший и больше похож большой вареник, чем на беляш.

Кажется, всё-таки безопаснее было бы купить его, чем доверить готовку мне. Но я не оставляю попыток, пока не понимаю, что Лиза выглядит расстроенной.

– Правило помнишь? – уточняю, она кивает. – И?

– Я больше не хочу беляш, – смотрит с сожалением, достает из холодильника ягоды и йогурт. – Ешь сам, ладно?

– Ладно. Закажем тебе нормальный ужин или поедем куда-то?

– Я пока не голодна. Позже.

Хочется поспорить и напомнить про правильное питание беременных, но сдерживаю себя. Глотаю слова, усаживаясь за стол. Внимательно рассматриваю Лизу, а после поднимаю важную тему.

– Ты планируешь переехать сюда окончательно? – спрашиваю прямо. – Ты пока не спешишь возвращаться в столицу.

– Мне тут нравится, – пожимает плечами. – А что?

– Мой бизнес в Киеве, Лиз. И не совсем удобно постоянно на два города жить.

– Можешь не приезжать, – ощетинивается. – Я тебя не заставляю. Я не буду возвращаться просто потому, что тебе так хочется.

– Я и не настаиваю. Я спрашиваю для понимания. Переводить мне бизнес сюда или нет. Если ты хочешь жить здесь – я перееду.

– Что?

Лиза хлопает ресницами, удивленно смотрит на меня. Даю ей минуту осмыслить услышанное. Я уже некоторые время