Подобный вопрос от Ханны удивил Свету, она даже сначала не знала, что сказать, но та продолжила:

– Ты громко думаешь. Думаю, мы обе согласимся, что лучше нам быть честными друг с другом, а это значит, что подозрения и необычные мысли, как и любые идеи, нужно обсуждать. Хватит уже недосказанности – мы все в одной лодке, а выглядит так, будто бы каждый сам на себя одеяло тянет.

Света не успела даже заметить, как Ханна не просто освоилась, а вполне приобрела уверенную позицию и силу на Улье. Света подошла ближе, говоря так, когда хотят сохранить в тайне слова и их смысл:

– Курт говорил нам, что Третий как-то связан с потерей связи и прочим дерьмом, которое тут происходило. Пусть он и поехал башкой, но почему-то именно эту тему стал раскручивать. Да, ты правильно поняла, возможно, среди нас есть сраный предатель, и я узнаю, кто это. Но мне нужно добраться до Первого.

– И когда ты собиралась мне это рассказать? – Ханна была недовольна, ее лицо преобразилось, что легко бы заметили Кросс или Стас, отчего она пыталась не подавать виду. Но Света не ответила, ожидая вердикта ее плохо скрываемых мыслей. – Когда ты ушла, Кросс предложил свалить отсюда, а то такой бардак творится, что в безопасности себя тут не почувствуешь. Октавия запретила, Стас поддержал, но, думаю, он просто еще не в себе – потерять друзей в один момент… Главное – она сама попросила меня разобраться с Тобином, но сама отвлеклась на Первого, он звал ее ради чего-то срочного, а после она даже не спросила меня о результатах, словно и не было ничего.

– Теперь понимаешь, почему я хочу привести его к ней. Так просто ее не вытащить из Центра, сучка там теперь живет. И не смотри на меня так, сама пришла за помощью.

Ханна заметила выходивших Кросса и Стаса, Тобина они толкали на коляске.

– Я отвлеку Октавию на Тобина, но не более того, – быстро и уверенно проговорила Ханна, выкидывая из головы мысли о саботаже и нарушении всех правил, сразу сделав шаг вперед к ним.

– Он ослабел, но в порядке. – Стас проверял все показатели через планшет. – Просто надо дать времени немного, если что-то случится, Кросс знает, что делать. И ничего не трогайте – мы ему подключили все самое полезное, а то литр крови, знаешь ли, организм ощутимо теряет.

Ханна посмотрела на Свету, но та уже собралась забрать Тобина, произнося:

– Думаю, вряд ли он сможет нам навредить. Справимся вдвоем.

Стас отдал планшет Кроссу, вставшему уже с другой стороны коляски.

– С недавних пор я главный врач на Улье, а значит, я принимаю решения и несу ответственность. Кросс идет с вами, иначе никуда вы не пойдете. Он будет приглядывать – мы же не хотим, чтобы что-то случилось с Тобином?

Тишина немного затянулась, никто уступать не собирался. Ханна кивнула Кроссу головой, приглашая идти за ней.

– Поехали! – грубовато и устало отрубил Кросс, покатив каталку вперед. Ханна пошла рядом с ним.

– Ты давно спал вообще? – Света постаралась проявить понимание, но также не хотела казаться слишком добродушной. Стас подметил это, чуть ослабив характер, оперся на стену:

– Даже думать об этом не хочу, ну его… Ты сама-то как?

Света не знала, что ответить: подобный вопрос застал ее врасплох. Долгие размышления были им трактованы не так, как она ожидала:

– Ненавидишь меня? – с интересом спросил он, видя нахмуренное лицо Светы, – Я же Октавию поддержал, а не Кросса.

Света не знала, о чем он, что читалось на ее лице легче легкого.

– А, точно, тебя же не было. Видимо, усталость и правда дает о себе знать. После того как ты ушла, Кросс захотел узнать, почему мы продолжаем работать. С нашими-то потерями и проблемами мы должны были давно уже вызвать помощь.

– И ты против этого?

– Разумеется. Мы уже проделали слишком большой путь. Осталось-то совсем чуть-чуть. Наконец-то все пришло в какую-никакую норму, а значит, пока есть силы, мы должны сделать то, ради чего тут и оказались. Я лучше продолжу до победного – иначе и не умею. И почему-то мне кажется, тут мы с тобой одного мнения.

– Ты словно по бумажке читаешь.

Стаса удивили слова Светы настолько сильно, что, не находя, как ответить, он чуть отвлекся и уже в закрытой манере спросил:

– Тебя там не заждались?

Света все поняла. Кивнув несколько раз, она поспешно ушла, оставив Стаса одного, прекрасно зная, какие процессы сейчас пойдут в его голове, желавшей разобраться с тем, почему он на самом деле хочет остаться здесь. Шагая по медблоку, Стас также блуждал в ворохе личных вопросов и ответов. Он то соблюдал правильную последовательность в работе, убрав лишний инструмент, прибрав давний бардак на столах, проверив результаты анализов, – то, наоборот, не мог найти себе места, не замечая, как то несколько раз встает со стула, проверяет уже сделанное, то несколько раз садится обратно. Казалось, все это отнимает часы, хотя на деле были жалкие минуты. Только, к сожалению, все это не помогало разобраться с той непривычной ему суматохой в собственной голове.

Он не имел склонности идти наперекор руководству, особенно в моментах, не касающихся его должности: уж так воспитали – авторитет и субординацию нарушить нельзя, тут его трудно переубедить, подобное в подкорку с детства вшивали. Но с Октавией, понимает он вскоре, все же был несколько иной мотив. Может быть, все дело в том, неожиданно задается он вопросом, что он не может не закончить работу из-за Мойры? Она ведь доверяла ему, как и он ей, они были чуть больше чем просто коллеги – вполне друзья. Даже более того, она являлась наставницей, да и хорошей опорой, умеющей принимать трудные решения и брать лидерство: все же его характер и способ ведения дел не позволяли просто так идти кому-то наперекор или же преследовать некие личные цели на рабочем месте. Может ли быть так, что он боится опозориться перед ней? Только сейчас он всецело начинает осознавать факт ее смерти, как и той же ужасной участи, коснувшейся Курта и Анны. С последней он был плохо знаком, но все же. Третьего Стас толком и не знал – лишь номинально. Лучший способ почтить усопших – это продолжить дело, ради которого они рисковали жизнью. Это помогает ему отчиститься от колющих изнутри смятений и чувств, связанных напрямую с вопросом: чего же он на самом деле хочет?..

Борясь с усталостью и изнеможением, Стас закинулся таблетками, запил их водой и, встряхнув головой и растерев лицо, решился доделать эксперимент. Он подошел к камере. Горди сидел на кровати. Со стороны легко могло показаться, словно внутри и нет никого, лишь костюм, закрепленный в позе зародыша. Внутри него уже несколько часов происходили разные процессы, должные либо улучшить его состояние, приблизив к человеческому, либо же, наоборот, ухудшения создадут необратимые последствия.

– Горди! – Стас постучал грубее и сильнее ожидаемого. – Горди, ты меня слышишь?

Его руки все так же были в наручниках, как и стяжка вокруг шеи казалась нетронутой.