Шрифт:
Закладка:
— А вы, вообще, кто? — резко спросила я, с подозрением смотря на его бесстрастное лицо и спокойную улыбку. Мне не нравились его вопросы, и только теплые ладони на моих плечах еще удерживали от позорного бегства из этой квартиры. — Почему… почему вы так ведете себя со мной? Я ничего не сделала, чтобы заслужить подобное обращение.
— Саша, успокойся, — теперь уже Север попытался образумить меня, но я пошла в разнос. Я не собиралась терпеть насмешки и намеки даже от близких друзей Северина.
— Послушайте, — я встала, стряхнув с себя его ладони, и оперлась руками на стол. Есть расхотелось совершенно, единственным было желанием — сбежать из этого «гостеприимного» места и больше никогда не встречаться с этими мужчинами.
Хотя нет, вру, конечно. Хотелось остаться, но…
— Пожалуйста, не нужно больше выяснять ничего из моей жизни, — попросила я, — вы ничего не знаете. Не понимаете, кто он… — горло неожиданно перехватило, и я прижала руку, будто пытаясь убрать это ощущение, — не знаете, кто Бахтияр. Я не хочу, чтобы и вас…. А он пообещал в прошлый раз, что…
Я резко рванула, надеясь сбежать, но меня тут же поймали и прижали к крепкому мужскому телу. Попыталась вырваться, чтобы позорно не разреветься в его присутствии, но не вышло. Северин держал крепко, буквально спеленав руками, при этом что-то тихо выговаривал брату. Я же содрогалась, захлебываясь в сухих рыданиях, снова вспомнив черный, полыхающий ненавистью, взгляд Бахтияра, когда он пообещал, что, если я не вернусь к нему, то он покалечит всех, кто помогает мне скрываться от него. Именно поэтому я выбросила свой телефон, думая, что дело в нем, а потом решила еще и перекраситься в черный цвет. Глупо, конечно, знала, что это не поможет, но…
Я робко обняла мужчину за талию, ища в его объятиях защиту. Нет, определенно, сама не могу понять себя, что происходит со мной? Меня осторожно отстранили и усадили за стол. Хмурый Анатолий тут же поставил передо мной чашку с чаем, а Север устроился на стуле рядом и взял за руку. Я попыталась улыбнуться, но в последний момент губы дрогнули, складываясь в скорбную гримасу.
— Тише, тише, — шепнул он мне, невесомо касаясь губами виска, потянулся за чашкой, поднося ее к моим губам. — Пей…
Я протянула руку, чтобы забрать у него чашку, но с удивлением обнаружила, что они дрожат так, что едва не расплескала чай. Сделала глоток, чувствуя, как напряжение медленно отпускает меня.
— Ну вот, теперь, когда ты успокоилась, поговорим, как взрослые люди — спокойно, — проговорил Анатолий, заставив брата едва не шипеть на него. Но тот быстро осадил Северина: А нечего! Если бы она все рассказала сразу!.. развела тут, понимаешь, тайны Мадридского двора. «Не ваше дело», «разберусь сама», — передразнил он меня препротивнейшим голосом, что вдруг захотелось его стукнуть по макушке, — и не сверкай очами на меня, сероглазая, мне тоже не все равно, что с тобой происходит. Ведь это касается и моего брата тоже. А о том, кто я на самом деле, тебе лучше не знать — спокойнее будешь спать. Поняла? — я удивленно уставилась на него, а потом медленно кивнула.
— Ну, и отлично, — мужчина устроился напротив нас, приготовившись внимательно слушать, а я…
— Хорошо, все расскажу, — вдруг сама от себя не ожидая, покорно согласилась я, — может, после этого вы наконец отстанете от меня. И оставите в покое. И отвезете, куда скажу, — с нажимом проговорила я, стараясь избегать внимательного взгляда Северина.
— Конечно, скажешь, куда тебе деваться? Нет. Нет. Посмотрим на твое поведение, — на все мои реплики коротко ответил мужчина, а затем развел руками. — Уж, извини, мне он этого не простит, — словно, заранее признавая свое поражение, проговорил Анатолий, кивая на хмурящегося брата.
— Он всегда такой? — чуть растерянно спросила я, обращаясь к Северу. — Такой…
— Такой, такой. Всегда, солнышко, правда, Сев? Дотошный и въедливый, одним словом — зануда. А еще репей, ботаник и просто сволочь — как меня только не называли по жизни, — улыбнулся Толик во все свои тридцать два, отчего уже мне захотелось выбить ему пару-тройку зубов. — Это Север у нас все больше молчун, так что да, я за все братьев отдуваюсь. Кстати, ты еще с Владом не знакома, но, поверь, тот вообще все исподтишка делает. Сама не заметишь, как согласишься на все.
— Да, и, слава богу, что не знакома! Лучше Севера нет никого! — сказала и застыла. Правда, молчание — золото! Я попыталась спрятать за чашкой с чаем смущенную улыбку. Вот же!.. но Север выглядел пусть и удивленным, но довольным, а вот Анатолий скорбно закатил глаза, но промолчал. Хотя… при всем том, что произошло между нами вчера, мне этот мужчина нравился. Как друг.
— Толь, перестань паясничать, — уже Северин не выдержал, прикрывая меня собой от неуемного внимания своего родственника.
— А ты не сбивай мне девочку с истинного пути раскаяния, а то мы до вечера не узнаем всей истории и того, что нам предстоит еще сделать, чтобы защитить ее, — не остался в долгу этот комедиант, а потом уже серьезно бросил мне, — рассказывай, давай! Ну?
Ну, я и рассказала. Практически все, без утайки… что касалось преследований Бахтияра и ссоры с отцом. Опустила, конечно, некоторые детали, о них никто и никогда не узнает. Оба брата это поняли, отчего нахмурились сильнее, но давить не стали. Слушали внимательно.
Как я едва не попала в психушку потому, что мое падение в воду расценили как попытку самоубийства. Как отец настаивал на браке с ненавистным женихом. Как Бахтияр вспылил, когда я отказалась не то что выходить за него, но даже сбежала из дома. Как искала работу, раз за разом натыкаясь на отказ и…снова преследования жениха. Как в последнюю встречу, папа вдруг сказал, что я…
Я вздохнула — вспоминать это до сих пор больно. Отец буквально поставил мне ультиматум — замуж или иди, дочь, на все четыре стороны. Что он не намерен менять свой бизнес на капризы… капризы взбалмошной девчонки, которая сама не знает, чего хочет. Что это не его была прихоть — замужество с сыном Кильдеева. Ну, и о том, что без Лизы, внезапно протянувшей мне руку помощи, помогая справиться с буллингом в группе, я бы давно сдалась.
— Значит, все думают, что это из-за тебя подруга попала в тюрьму? — задумчиво потер подбородок Анатолий, глядя куда-то вдаль. Я лишь понуро кивнула. Он же
