гарнизона, повлёкший все прочие роковые для старой России события. Семашко тогда был главным полковым оратором на митингах, солдатским вожаком. Во время «июльских событий 1917-го» (первая попытка захвата власти большевиками) уже считался командующим всеми революционными силами, его потом разыскивали по одному списку с Лениным. Тогда бежал из Питера, скрывался и во время Октября в городе не был. Но вскоре вновь возник в Смольном — и был направлен на фронты Гражданской. После её окончания — советник полпредства в родной Риге, уже столице «буржуазной» Латвии. А в 1923-м решил в СССР не возвращаться.

Видимо, в его побеге не было особой политики. Просто заканчивался срок пребывания, а жена, обжившаяся в сытой и спокойной Риге, назад в Союз не хотела. Интересно другое: где решили укрыться от «длинных рук Москвы». Добрались аж до Бразилии. Там купили клочок земли в лесу. Семашко лес вырубил, землю распахал, дом поставил — и зажил фермером. И всё шло нормально. Только затосковал Адам Яковлевич. Он ведь чувствовал себя рождённым для больших дел, и 1917 год это доказал! Так что стал писать старым знакомым — мол, хочу повиниться и снова строить социализм. Не разрешат ли мне возвратиться? Разрешили. И тоже в феврале 1927-го встретили в том же Негорелом. Десять лет Соловков. Когда срок кончился — добавили новый. Там на Соловках и расстреляли в 1937-м…

Нестор Махно был прежде всего крестьянским хлопцем из Гуляйполя. Как и его сподвижники из окрестных сёл. Они стерегли «свою» землю от всех. И от красных, и от белых, и от жовто-блакитних. «Наше поле. Нам тут и гулять!» Наверное, потому их собственный флаг и был цвета вспаханной земли. И петлюровцев, и большевиков они воспринимали как непрошенных пришельцев, чужаков. Интернационализм им, конечно, нравился. Но так, как они сами его понимали, пусть каждый сидит у себя дома и не лезет в дела соседа. Это было традиционное крестьянское мировоззрение, замешанное на местном патриотизме. Такое же, как во времена атамана Сирко. Донациональное, по сути. На каком языке малевать надписи на флагах, махновцам было всё равно. «2-й сводный пех. полк повст. армии УКРАИНЫ МАХНОВЦЕВ», — без соблюдения любых правил правописания красуется на одном из знамён батькиного воинства. Зато по-русски.

Широкую натуру Нестора Ивановича вообще возмущала тотальная «украинизация». Соответствующий эпизод имеется в его воспоминаниях. На железной дороге в 1918 году Махно столкнулся с чиновником, требовавшим, чтобы с ним отныне разговаривали только на «державной». Великий украинский анархист тут же возмутился. Мол, кто смеет мне указывать, на каком языке говорить? Я — Махно! А ты кто? Сильная личность вступила в конфликт с государством. И победила. Вполне в духе анархистской теории. Но на практике.

Нестор Махно стал живым идеалом для анархистов всего мира. Ему удалось создать собственное государство в государстве, устроить коммуны в подвластных ему городах, наладить производство, открыть школы, профсоюзы, создать все условия для мирной жизни простых людей, не пренебрегая принципами анархии.

После победы над белогвардейцами в Крыму Махно отказался вступить в состав Красной армии, за что большевики уничтожили практически все его войска. В конце 1920 года батька собрал новую пятнадцатитысячную армию и вёл партизанскую войну на Украине, однако силы были неравными, и в августе 1921 года Махно с ближайшими соратниками перешли границу с Румынией.

Советским властям Румыния его не выдала, однако Махно вместе с женой и соратниками были помещены в концентрационный лагерь. Оттуда махновцы бежали в Польшу, затем в Данциг и во Францию. Только в Париже им удалось зажить мирной жизнью. Местные анархисты и другие свободолюбивые граждане участвовали в судьбе легендарного атамана, оказывая ему посильную помощь.

Особенно сдружился с Нестором американский анархист Александр Беркман, который в итоге и нашёл средства на похороны великого революционера. Смерть Махно стала результатом застарелой болезни, подтачивавшей его здоровье ещё со времён каторги. Причина смерти — чахотка. Умер Нестор Иванович в парижской больнице 6 июля 1934 года. Могила Махно находится на кладбище Пер-Лашез…

Не так много лидеров Белого движения было захвачено большевиками в плен и казнено по суду или без оного. Но ещё меньше таких, кто был расстрелян именно в период Гражданской войны. Большинство казнённых не реабилитировано. Но есть и исключения.

Самым первым главнокомандующим Восточным фронтом белогвардейских войск летом 1918 года стал генерал-лейтенант Василий Болдырев. После захвата власти Колчаком ушёл с должности, поскольку не был согласен с политикой военной диктатуры. В 1922 году большевики арестовали его во Владивостоке, но тут же амнистировали. Болдырев работал в гражданских учреждениях, пока в 1933 году его снова не взяли и не расстреляли как «японского шпиона». При Хрущёве его реабилитировали.

Одним из самых известных белогвардейских командиров в подчинении у Колчака был брат его премьер-министра генерал-лейтенант Анатолий Пепеляев. С ним связан самый последний эпизод Гражданской войны. В 1923 году с небольшим отрядом он высадился на берегу Охотского моря и дошёл до Якутска, намереваясь поднять восстание, но был разбит и взят в плен. Его содержали в тюрьме до 1936 года, после чего на несколько месяцев выпустили на свободу, дали устроиться на работу, но в 1937 году арестовали снова и теперь уже расстреляли. В 1989 году генерала Пепеляева реабилитировали.

Генерал-лейтенант, донской атаман Пётр Краснов и генерал-лейтенант, кубанский атаман Андрей Шкуро не подлежат реабилитации из-за своего сотрудничества с нацистами во время Второй мировой войны. К ним примыкает бывший забайкальский атаман генерал-лейтенант Григорий Семёнов, с группой деятелей работавший во время Второй мировой войны на японские оккупационные власти в Маньчжурии. Все они тоже были повешены в 1946 году. В 1998 году Военная коллегия Верховного Суда России отменила часть приговора по статье «Антисоветская агитация и пропаганда» за изъятием такой статьи из уголовного кодекса. В том же, что казнённые являлись «активными пособниками японских агрессоров», готовили террористические и диверсионные акты против населения СССР, они были признаны не подлежащими реабилитации…

Генерал-лейтенант Борис Анненков, атаман Семиреченского казачьего войска, был одним из наиболее жестоких колчаковских атаманов. От ужасов его расправ волосы вставали дыбом даже у наиболее стойких приверженцев Белого дела. В 1921 году Анненков ушёл на территорию Китая. В результате спецоперации чекистов он был захвачен одной из китайских милитаристских клик и выдан советским властям. В 1927 году Анненкова судили в Семипалатинске за его зверства и расстреляли вместе с бывшим начальником его штаба генерал-майором Николаем Денисовым. В 1999 году Военная коллегия Верховного Суда РФ отказала Анненкову и Денисову в реабилитации…

Александр Васильевич Колчак, под титулом «Верховного правителя России» руководивший белыми войсками на Востоке России с ноября