Дилейни решила, что Голос № 1 моложе, значит, это сын. Голосу № 2, судя по всему, за шестьдесят.

ГОЛОС № 1: “Внемли”, выключись.

ГОЛОС № 2: Она выключилась?

ГОЛОС № 1: Ты же слышал. Я только что ее выключил.

ГОЛОС № 2: Так вот, вчера я говорил с Владом.

ГОЛОС № 1: И что, он признался, что спит с Аминой?

ГОЛОС № 2: Ради бога! Не спит он с Аминой. Амина в Лондоне.

ГОЛОС № 1: Влад целый месяц был в Лондоне.

ГОЛОС № 2: Ну и что? Он же Питер.

Дилейни остановила запись, отмотала назад и снова прослушала фразу. Последнее слово было не “Питер”. Это было слово “пидор”. Она напечатала исправление и была вознаграждена тихим треньканьем.

ГОЛОС № 1: “Внемли”, включись. Влад спит с Аминой?

ГОЛОС № 2: (смех)

“ВНЕМЛИ”: Это хороший вопрос. Я подумаю над ним и вернусь к вам.

ГОЛОС № 1: (смех)

ГОЛОС № 2: (смех)

ГОЛОС № 1: “Внемли”, выключись!

ГОЛОС № 2: Ты вчера видел Челси?

Когда ночью Дилейни лежала в постели, ей в голову пришла жутковатая идея, способная разрушить мир. Прошедший день вызывал у нее одновременно отвращение, удивление и восхищение. Она прослушала тридцать шесть разговоров, все – крайне личные. Почти во всех случаях говорящие произносили фразы “Внемли”, включись и “Внемли”, выключись, но это не оказывало совершенно никакого эффекта, запись начиналась автоматически, как только раздавался человеческий голос. Владельцы контролировали устройство не больше, чем ребенок, крутящий игрушечный руль на заднем сиденье, контролирует автомобиль.

Но для новой идеи требовался подходящий сосуд. Она провела во “Внемли” два дня и не успела познакомиться ни с кем, кроме Карины. Что ж, Карина может и подойти. Она вполне харизматична. Но, пожалуй, ей не хватает праведной ярости. Духа крестоносца. Тут нужны страсть и упорство, потому что если идея встретит сопротивление в самом начале, то потребуется неистовая вера, что ты выступаешь за правое дело. А после этого, после первого этапа внедрения, процесс будет уже не остановить.

***

Дилейни попросилась остаться во “Внемли” еще на неделю. Ей необходимо было собрать побольше информации и найти своего крестоносца.

ГОЛОС № 1: Потому что ты придурок, вот почему.

ГОЛОС № 2: (неразборчиво)

ГОЛОС № 1: “Внемли”, включись! Сколько стоит авиабилет из Окленда до Мауи? На завтра.

“внемли”: Место в эконом-классе на рейсе “Американ Эйрлайнс” завтра, в 12:15, стоит 1290 долларов.

ГОЛОС № 2: Да ты совсем сбрендила!

ГОЛОС № 1: Вот возьму и поеду. Мне нужен перерыв. Это будет стоить того.

ГОЛОС № 2: Хочешь сбежать от меня?

ГОЛОС № 1: Да. Ты постоянно тут торчишь. И никогда ничего не делаешь.

ГОЛОС № 2: А знаешь что? Вали на все четыре стороны. Не просто на Мауи. Переезжай, сдохни, выпей яду. Мне пофиг. Эта хрень включена? “Внемли”, выключись! Синди, не трогай! Это Рены.

ГОЛОС № 1: Что хочу, то и трогаю!

ГОЛОС № 2: Мои вещи ты трогать не будешь! Ты ведешь себя как ребенок!

ГОЛОС № 1: Это я ребенок? Знаешь, чего я хочу? Я хочу мужчину, которому не нужно постоянное одобрение от всех бывших!

ГОЛОС № 2: А ты вечно разыгрываешь драму. Мне надоел этот театр одного актера. Эти монологи. Ты всегда как будто под софитами, поешь о своих страданиях сидящим в темноте зрителям. Эй! Ну-ка, положи, пока я сам у тебя не забрал!

Телефон Дилейни звякнул. “Пора размяться и пройтись! У тебя три минуты”.

Дилейни в смятении встала и вышла в коридор, где наткнулась на Карину.

– Ну как, есть что-нибудь интересное? – спросила та. Крылья бабочки затрепетали.

– В записях? – переспросила Дилейни. – О да. Это очень интересно.

– Что-нибудь важное для расследования? – Еще одна вспышка синевы.

– Нет, – ответила Дилейни.

Она пока не планировала внедрять свою идею, но все время прокручивала ее в голове, репетировала вступление, пыталась предсказать реакцию, контраргументы, а сейчас вдруг поняла, что готова. Карина стоит прямо перед ней, и хотя она не уверена, что именно Карина – ее крестоносец, другой возможности может и не представиться.

– Я слушала ссору, – сказала Дилейни.

Карина кивнула, на лице словно было написано: “И это тебя удивляет?”

– Мы не должны сообщать о таком?

– Нет, – ответила Карина. – Не забывай, что это все запрещено. Мы, по идее, вообще не должны это слышать. Так что категорически – нет и нет. Хотя было два случая, когда с помощью “Внемли” удалось предотвратить убийства.

– Но домашнее насилие допустимо?

– Ты серьезно?

– Не знаю, – вздохнула Дилейни. – Я не могу понять, мы за прозрачность или нет?

– Если это не касается антитеррористических расследований – наше, кстати, тоже не совсем одобрено официально, – то все, что происходит в домах, должно оставаться там. Таков закон.

– А если подумать о последствиях? – спросила Дилейни. – Понимаешь, по сути получается, что то, что недопустимо на публике, допустимо дома. Мы закрываем глаза на дурные поступки, если они происходят за закрытыми дверями. Ты же тоже наверняка слышишь ссоры, когда работаешь с записями?

– Сплошь и рядом.

– Вот и я. Очень часто. И большую часть я назвала бы домашним насилием. Пусть только эмоциональным, но оно может вести и к физическому. На самом деле даже странно, что я еще не услышала ни одного свидетельства реального нападения. Но, боюсь, это только дело времени.

Карина закрыла и открыла глаза.

– Мы фиксировали преступления на аудиозаписях, причем во многих странах, и сообщали о них, – сказала она. – У нас есть соглашения с правоохранителями некоторых государств. С Филиппинами. С Польшей. Забыла, с кем еще. Кажется, с Турцией.

– Но это же крохи. Я говорю о другом. О полном доступе к записям, и чтобы все об этом знали. То же самое наблюдение, которое ведется в общественных местах. Кажется, уже никто не спорит, что резкое снижение уровня преступности – это прямое следствие распространения камер.

– Что ты имеешь в виду? Что кто-то во “Вместе” будет слушать все аудио в реальном времени? Постоянно? Из каждого дома в мире?

– Нет. Никто не будет слушать в реальном времени. Следить будет ИИ. Главное – все будут знать, что их слушают. Это повлияет на поведение точно так же, как камеры в магазинах и на улицах. Люди знают, что в общественных местах за ними следят, поэтому ведут себя лучше. А теперь то же самое будет и у них в домах. Тем более что у нас уже есть 260 миллионов работающих “Внемли”.