— Поднимаемся на ноги, живо! — рявкнул я, наклонившись и потянув наверх одного из солдат. Фостер помог мне поставить его на ноги. Остальные хрипя и постанывая, начали подниматься сами. Я подскочил к Айлин. Помог ей встать. Затем схватил со стенки воза ростовую павезу, поднял копьё и повернулся к Брандону.

— Двоих ребят мне, живо. Со щитами и копьями. Остальные — обратно к бойницам. Айлин — на моё место!

Девушка кивнула и тут же принялась взводить арбалет.

— Одрик, Лейн, — скомандовал Брандон, тут же встав к одной из освободившихся бойниц. Солдаты схватили щиты и копья. Подскочили ко мне. Я тут же рванул в сторону заднего борта повозки. Туда, где она соединялась с соседней мостком, сколоченным из нескольких досок. Им, отлетевшим в сторону щитом и двумя толстыми цепями, которые уже пытались снять несколько солдат врага. В первый миг свет ослепил глаза. Я поднял руку со щитом. Как раз вовремя. Он затрясся от втыкающихся в него вражеских стрел. Один из возившихся с креплением цепи увидел меня. Рванулся вперёд. Чуть пригнулся и замахнулся небольшим кавалерийским топориком, метя мне в сухожилия.

Выпад. Удар. Узкий трёхгранный наконечник копья пробивает ткань стёганки и входит ему в грудь. Сверху и под углом. Соскальзывает по рёбрам, застревая в кишках. Боец несколько мгновений удивлённо смотрит вниз. Топор выскальзывает из его рук. Скользкие от пота и крови пальцы в древко копья. Он воет от боли и отчаяния. Воет и начинает оседать на землю, утягивая меня за собой. Рывок назад. Нет, слишком крепко сидит. Дьявол, надо было хотя-бы изредка с копьём тренироваться. Отпускаю древко, выхватываю меч. Рядом щёлкает арбалет, и тут же на землю падает ещё один спешившийся боец.

Рука тянется к мечу. Вторая поднимает повыше щит. Тело рефлекторно пригибается, пытаясь спрятаться за ним. Слишком медленно. По краю моего бацинета чиркает стрела. Другая ударяется в плечо. Соскальзывает с кольчуги, но удар всё равно весьма ощутимый. Павеза дёргается один раз. Другой. Третий. Четвёртый. Сквозь дерево щита пробиваются узкие трёхгранные наконечники. Пробиваются и застревают, с каждым ударом делая павезу всё тяжелее и неповоротливее.

— Командир, справа! — крик застаёт меня врасплох.

Что происходит справа я не вижу. Не успеваю высунуться из-за щита. Одрик тяжело спрыгивает на землю. Слышится тяжелый глухой удар. Короткий вскрик, в котором смешались испуг и злость. Солдат делает выпад. Вскрик тут же сменяется хрипом и бульканьем. Копьё пробивает шею, пригвождая Алерайца к земле. Доспехов у врага нет, что очень сильно играет нам на руку

На Одрика тут же набрасывается другой боец с длинным, кривым ятаганом. Обрушивает на его щит град ударов, вынуждая солдата выпустить копьё и спрятаться за щитом. Снова щёлкает арбалет. Ещё один Алераец, заходивший ему во фланг падает, схватившись за пробитое бедро. Но и враг не остаётся в долгу. На нашу позицию вновь обрушивается дождь из стрел. Позади слышится короткий вскрик. Самострел падает прямо в грязь под мостками. Арбалетчик, схватившись за пробитое плечо тут же скрывается во тьме фургона, уходя из зоны обстрела.

Спрыгиваю на землю, вырывая из ножен кацбальгер. Шаг, другой, третий. Алераец с ятаганом начинает поворачиваться ко мне, но делает это слишком медленно. Удар щитом отбрасывает его на стенку воза. В следующее мгновение лезвие короткого абордажного топорика с хрустом проламывает ему рёбра.

Рядом встаёт ещё один солдат поднимая щит. А за нашими спинами на землю спрыгивают ещё трое. Удар. Мир перед глазами мутнеет. Расплывается. Земля начинает качаться, то ли сама по себе, то ли от ударов десятков копыт конников, проносящихся мимо.Чья-то рука вцепляется в наплечник и рывком дёргает меня назад. Передо мной встают ещё три бойца, формируя небольшую стену щитов. Но не успевают. В следующий миг в эту самую стену на полном скаку влетает лошадь. Бьёт копытами в щит Одрика, отбрасывая бедолагу на землю. На стоящего рядом бойца сверху обрушивается лезвие ятагана. Высекает искры из шапели и кольчуги, заставляя его отшатнуться назад. Лошадь кричит. Почти «по-человечески» кричит от боли, вставая на дыбы и сбрасывая седока на землю. Из её брюха торчит древко копья, зашедшее в плоть почти на треть.

Спустя секунду кобыла бьёт копытами в землю, всхрапывает и уносится прочь. Алераец пытается встать, но абордажный топорик, засевший в его, обмотанной тряпкой черепушке, мешает ему это сделать.

— Затаскивайте их, — кричу я, отбрасывая отяжелевшую павезу в сторону и хватаясь за крюк толстого деревянного щита, отдалённо напоминающего мантелет.

Двоих пострадавших бойцов тут же схватили подмышки и потащили обратно на подмостки телег. Напротив другого края щита встал последний оставшийся на ногах вояка. Лейф из синей десятки. Ухватился за крюк, крякнул и мы подняли этот «недомантелет» над землёй и тут же спрятались за ним. Вовремя. В толстую деревяшку вновь ударили стрелы. В ответ защёлкали арбалеты. Наверное, из-за них Алерайцы больше не пытались атаковать нас в лоб.

Ноги встали на доски мостков. Рывок наверх и щит со скрежетом водрузился на полагавшееся ему место, зацепившись петлями за крючья. Возле бойницы тут же очутился боец с арбалетом. Щелчок. По ту сторону невысокой деревянной стены раздался короткий вскрик, который тут же потонул в топоте копыт, ржании лошадей и улюлюканье всадников. Алерайцы с потерями не считались.

Я привалился спиной к стенке фургона. Стянул с руки латную рукавицу и отёр пот тыльной стороной ладони. На загорелой коже остался тёмный кровавый след. Зараза, хорошо же мне по голове заехали. Но раз ещё живой и мозги не лезут наружу, то кожу содрали в лучшем случае.

Отёр пот вперемешку с сочащейся кровью, оглядел «внутренний двор» нашей импровизированной крепости. И по спине у меня пробежал неприятный холодок, а под ложечкой неприятно засосало. Я наконец понял, почему Алерайцы перестали ломиться в наш «проход». Те, которые навалились на нас снаружи, просто отвлекали внимание и растягивали силы защитников вагенбурга. Так же как и группа, подпалившая фашины возле борта одной из телег или отряд ломавший доски другого воза. Направление главного удара этих скотов определилось последним.

Это была одна из телег, расположившаяся через пять возов от нас. В пылу боя никто не заметил, что она перестала огрызаться стрелами. Судя по солдату в зелёно-желтом сюрко, ворочавшемуся на полу повозке и хватающемуся за горло, её закидали теми самыми глиняными сосудами, что прилетели в наше укрепление.

Телега покачнулась. Медленно. Неуверенно.