Шрифт:
Закладка:
— Значит, эти четыре фигуры — действительно Основатели? — Квиринус был готов торжествовать.
— Ошибаетесь, — виновато улыбнулся рассказчик. — Это Христос и апостолы. Но они тоже были учителями.
— Что же получается? — недоумевающе начал Снейп. — Волшебники учили вас принципам христианской веры?
— Они учили читать и писать... А других текстов у них просто не было.
— Пожар Дирского монастыря продолжили костры инквизиции, — мрачно заметил Квиринус, когда они вернулись в деканский кабинет. Дверь в лабиринт благополучно восстановили, Филч на обратном пути не попался — видимо, отправился спать. Но к ним сон не шел: слишком неожиданным было все услышанное в оружейной.
— Потому-то Салазар и возненавидел маглов, — Снейп достал из шкафа две склянки с Бодрящим. — Будешь?
— Давай. Все равно не усну... Эх, забыли мы выяснить у брата Джерома, как его книга оказалась в Кембриджской библиотеке! Господин Барон, теперь уж я прямо спрашиваю: вы можете ответить на такой вопрос?
— Нет ничего проще, — зевнул призрак. — Лет пятьсот она хранилась в Хогвартсе, потом тогдашний директор решил, что нечего делать христианским книгам в школе волшебства, и сдал ее первому попавшемуся старьевщику.
— И брат Джером не возражал? — поразился Снейп.
— Он сказал, каждая книга найдет своего читателя, — помедлив, ответил Барон. — Хотя бы одного из тысячи.
_______________________
[1] Книга из Дира — реально существующий памятник раннесредневековой письменности.
Глава 33. Взрослый серьезный человек
Полгода назад раскроил физиономию, а вчера назначил старостой... Северус усмехнулся: владетель и повелитель, вольный казнить и миловать по своему усмотрению. К счастью, новое назначение не объяснялось пустой прихотью. Декан некоторое время колебался между двумя наиболее подходящими кандидатурами — Блишвиком и Долоховым. Самые сообразительные на курсе, учатся одинаково хорошо. Эбнер — добродушный весельчак и заводила, обожаемый младшекурсниками за способность уморительно копировать учителей. Деннис — резок, напорист, честолюбив, упорен... Первого любят, второго побаиваются. Второе продуктивнее.
В самом деле, новый староста всерьез взялся за свой курс. Снейп не вникал в суть и методы разговора, который состоялся в мужском туалете между Долоховым и главными слизеринскими хулиганами, но последние вышли оттуда притихшими и в оставшиеся до каникул дни демонстрировали чудеса прилежания и образцовое поведение.
Тем временем Мальсибер, выполняя обещанное, билась вместе со своими подругами за каждый новый балл. И уже все шестеро старост разом натаскивали и жучили младшие курсы, обеспечивая пусть тонкий, но непрерывный изумрудный ручеек в нижнюю колбу часов Слизерина.
Спустя неделю на занятия вернулся Скримджер. Снейп придирчиво следил за ним, ожидая какой-нибудь типично гриффиндорской выходки, но парень неизменно держал себя в руках, лез из кожи вон, чтобы наверстать потерянное время, и подчеркнуто избегал общения с Бернадетт. Она отвечала тем же, и оба так старались сохранить непроницаемое выражение лица, что выдавали себя этим с головой.
Май пролетел незаметно, и вот уже наступил день торжественного прощального ужина, во время которого оглашаются результаты, подводятся итоги и звучат поздравления.
Шестой курс облегченно выдохнул: Слизерин не только вернул пятьдесят снятых баллов, но и набрал несколько десятков сверх того! Правда, перегнать лидера Рэйвенкло не удалось, зато получилось нечто большее: обогнать красно-золотых. Все решили какие-то пять кристаллов, но тем не менее лев уступил второе место змее.
— Что вы сделали со своими студентами? — удивлялся Флитвик. — Слизерин, в общем-то, всегда показывал неплохую успеваемость, но в последний месяц они неузнаваемы. Другие расслабляются в конце года, а ваши, наоборот, в раж вошли...
— Когда змее наступают на хвост, она начинает кусаться, — посмеивался в ответ Снейп.
В назначенный час Дамблдор назвал победителя, но флаги в Главном зале не поменяли цвет: они остались синими. Факультет Ровены сохранял первенство в школе шестой год подряд, и оттого, наверное, шумной радости за их столом не наблюдалось. Зато Слизерин свое торжество скрывать не собирался, и Северус, сидя за преподавательским столом, поймал себя на мысли, что не прочь сейчас заорать «ура» вместе со студентами.
Отпраздновав окончание учебного года, младшекурсники и шестой курс отбыли на каникулы. В школе остались те, кому предстояли экзамены. Две недели нервной дрожи в коленях, влажных от волнения ладоней, приступов паники и неуверенности... Кому-то все это предстояло испытать впервые, иные уже проходили через подобное, но от того переживали не меньше. И уже прибыли в Хогвартс живые символы студенческих мучений — глава экзаменационной комиссии Гризельда Марчбэнкс и ее коллега профессор Тофти. Годы, казалось, ничего не могли поделать с престарелыми магами: невысокие, сухонькие, удивительно подвижные для своих лет, они знали по своим предметам абсолютно все и с неизменным энтузиазмом общались с каждым новым испытуемым.
Только сейчас Снейп понял, что имела в виду Помона Спраут, заметив как-то за обедом: «Вам еще предстоит узнать по-настоящему, что такое волнение на экзаменах». Собственные СОВы почти выветрились из памяти, ЖАБА пришлась на дни, когда его сжигала изнутри свежепоставленная Метка... Да, какое-то беспокойство он испытывал, но оно — ничто по сравнению с нынешней тревогой. Розье только под угрозой очередных отработок у Кеттлберна взялась за учебники, Бэзил Уилкис, здоровенный лоб, еле-еле одолел курс продвинутых зелий... Факультетский позор! Айрин Монтегю от страха перед экзаменом хлопнулась в обморок, Годвин Флинт заучился до того, что по задумчивости врезался в колонну и ходил теперь с распухшим носом... Чтобы не дать всей этой замороченной компании впасть в нервный ступор, надо самому оставаться неизменно спокойным, бодрым и уверенным. Легко сказать!
— Северус, не будьте так строги с девушками, — не выдержала как-то раз Моргана. — Вы разговариваете с ними, как какой-то военачальник! Улыбнитесь им хоть разок, приободрите... Ну нельзя же все время командовать!
— Может, еще серенаду им спеть?! — огрызнулся он. — Сочувствие расслабляет, госпожа Моргана. Когда человек зол, он соображает быстрее.
— Но ведь это совсем юные девочки!
— Требования одинаковы для всех. Не по силам учеба — пусть дома сидят, салфетки вяжут.
В бормотании наскоро повторяемых ответов перед устными испытаниями, в пинтах Успокоительного и бесконечном бдении над книгами проходили дни, отличимые лишь по сдаваемым предметам. И однажды они закончились. Уныло ожидающие «Троллей» и гордо предвкушающие «Превосходно», а также те, кому было решительно все равно — все они имели полное право
